ОСКОЛКИ НЕБА, ИЛИ ПОДЛИННАЯ ИСТОРИЯ "БИТЛЗ". Мистическая быль

   - Куда ты меня привез? - ворчал Пол, плетясь за кучкой охотников-аборигенов. - Я умираю от жары, мухи всю шею искусали, а от твоих негров воняет протухшей рыбой.
   - Откуда ж я знал? - оправдывался Мэл. - Я ведь тоже тут в первый раз.
   Внезапно негр-проводник поднял руку и что-то прокричал.
   - Что он сказал? - спросил Пол переводчика.
   - Он сказал, что мы должны остановиться и подождать его.
   Отделившись от остальных, проводник, припадая к земле, подбежал к огромному баобабу в двух сотнях метров от них и прижался ухом к стволу.
   Негры притихли. Насторожились и Пол с Мэлом.
   Проводник оторвался от дерева и опрометью кинулся обратно. Поравнявшись с остальными он прокричал:
   - Мабуту! Мабуту кабанга!
   - Мабуту кабанга, шавах тутубанга! - взволнованно подхватили остальные, потрясая копьями. Затем они развернулись на сто восемьдесят градусов и цепочкой засеменили в обратном направлении.
   - Почему мы повернули назад? - возмутился Пол, стараясь не отставать.
   - Великий дух Мабуту запрещает охотиться сегодня, - объяснил переводчик.
   - Черт знает что! - Пол, сморщившись от боли, перевесил ружье с одного плеча на другое. - Я тут уже две недели, и ни разу не поохотился. То шли дожди, то у негров начался период случки и они бегали по деревне, трахая всех подряд. Теперь какой-то Мабуту!
   Услышав последнее слово, негры остановились как вкопанные и, обернувшись к Полу, подозрительно уставились на него.
   - Мабуту кабанга нет, - сказал Пол. - Мабуту ни при чем. Мы - охотиться... - И он постучал себя кулаком в грудь.
   Негр-проводник поставил копье на землю и возразил:
   - Мабуту. Мабуту бутунгу каримба.
   - Какая каримба?! Никакой каримбы! - заорал Пол.
   - Каримба Мабуту, - настаивал негр, глядя на него с возрастающим интересом.
   - Вот часы, - показал Пол. - Вот - шляпа. Вот ружье. А где Мабуту? - он театрально огляделся. - Нету Мабуты! Где каримба? Нету каримбы! - он развел руками.
   Негры переглянулись и вдруг дико захохотали, тыча в него пальцами. Потом резко замолчали, задрали набедренные повязки и, помочившись в его сторону, побежали дальше.
   - Как ты думаешь, что они имели в виду? - осторожно спросил Пол Мэла, догоняя аборигенов.
   - Я думаю, они сказали, что ты не прав.
   Ночью Мэл растолкал его:
   - Вставай, сегодня в деревне праздник. Нас пригласили.
   - День рождения Мабуту? - пошутил Пол, натягивая шорты.
   Жители повылазили из хижин и собрались вокруг внушительного костра. Голые женщины, словно сошедшие с картинок Йоко Оно, стояли в окружении детей. Одни хлопали в ладоши, другие колотили палками по бревнам, и все горланили песни. Несколько мужчин прыгали вокруг костра, потрясая копьями и мошонками.
   Пол прислушался.
   - А еще говорят, рок-н-ролл пришел от негров. Типичный скиффл.
   - Когда-то и наши предки вытворяли нечто подобное, - меланхолически заметил Мэл.
   - Лично у меня предки были белыми.
   - А у меня что, фиолетовыми, что ли? - обиделся Мэл. - Ты все ворчишь, а нет, чтобы пообщаться с ними. Что-то в них есть.
   Спустя час в хижине белых людей собралось несколько негров. Они уселись кружком и настороженно смотрели на хозяев.
   - Ну что, за знакомство? - предложил Мэл и подал старшему ковш с банановой водкой.
   Негры стали передавать ковш из рук в руки, принюхиваясь, цокая языками и наперебой восклицая:
   - Матанга! Матанга лунга! Ай-ай-ай!
   - Похоже, они знают, что почем, - усмехнулся Пол, принимая из рук воина пустой ковш. - Давай, и мы?
   Они чокнулись и осушили кружки.
   Спустя час Пол сидел в обнимку с пьяным негром на бревне возле хижины и вел с ним доверительную беседу:
   - Ты знаешь, Чучамба, я ведь очень знаменитый человек. Я из группы "Битлз". Слыхал про такую? Нет?
   - Нг'уи бунга кардаханга бачунга, - уклончиво ответил негр.
   - Ну и молодец. А хочешь, я тебе автограф дам? Продашь, купишь себе приличную шляпу.
   - Чунга марахата батунга, - засомневался негр.
   - Ну, смотри, как хочешь, - похлопал Пол его по плечу. - Человек ты, я вижу, порядочный. Приезжай ко мне, посидим, я тебя с Джейн познакомлю. Это моя девушка. Она из хорошей семьи, из достойного рода... Не то что мы с тобой.
   - Мфеда канга кучумба манга, - согласился негр, покачнулся и рухнул на спину.
   - Правильно, - одобрил Пол и, откинувшись назад, упал рядом, устремив глаза вверх. Огромное звездное небо растворило в своих глубинах его затуманенный взор.
   Вскоре он и его черный друг музыкально храпели в малую терцию.

   Девятого ноября шестьдесят шестого года "Битлз" собрались у Эпштейна и решили, что через пару недель приступят к записи нового альбома.
   Правда, решению этому был посвящен минимум времени, в основном же они хвастались друг перед другом своими "каникулярными" приключениями в разных частях света. Джон, к тому же, притащил картину Стюарта Сатклиффа, которую подарила ему Милли. Это навеяло воспоминания.
   Под конец Брайан, решивший было, что хороший отдых мог изменить их прежнее решение, жалобно спросил: "А на гастроли?.. Они переглянулись, и Джон за всех отрицательно помотал головой. Он был небритым и опухшим, и во взгляде его была такая пустота, что спорить Брайан не решился.
   Вечером того же дня Эпштейн публично заявил представителям прессы о том, что "Битлз" больше никогда не будут выступать перед публикой.
   Тем временем Джон отправился на Дюк-Стрит в картинную галлерею "Индика". Мистер Данбар, ее владелец, уже давно заманивал его туда, намекая, что там его ждет какой-то сюрприз.
   Сюрпризом оказалась маленькая кривоногая японка. Ее выставка называлась "Незаконченные картины и объекты".
   Едва машина Джона остановилась у входа, Данбар подтолкнул Йоко Оно к двери:
   - Приехал! Иди скорее, познакомься с миллионером!
   Миллионер выглядел не лучшим образом. Опытная Йоко сразу отметила, что он, по-видимому, уже не первый день накачивается наркотиками.
   Что-то пробормотав в ответ на ее приветствие, Джон проследовал внутрь. Переходя из комнаты в комнату, он чувствовал, что настроение его поднимается. На выставке демострировались записи падающего снега, источавшая слезы при опускании в нее монеты "плакательная машина", устройство в котором предметы безвозвратно исчезали, огромное количество рисунков и фотографий голых задниц, а одна комната была целиком отдана единственному экспонату: зеленому яблоку на столике с бумажкой - то ли названием, то ли ценником - 100 фунтов.
   Посередине другого зала Джон обнаружил возвышение с лесенкой. Забравшись наверх, на площадку, он нашел там висящую на цепочке лупу. Стрелка на потолке указывала, на что сквозь нее следует смотреть. Джон заглянул в нее и увидел маленький кружок с одним-единственным словом внутри: "Да!"
   Внезапно Джон пришел в восторг.
   - Автора! Покажите мне автора! - закричал он на Данбара, спустившись вниз.
   - Вы с ней уже познакомились, - мистер Данбар ввел его в другую комнату, - вот она.
   - Спасибо, - искренне поблагодарил художницу Джон. - Представляю, как мне было бы плохо, если бы там было написано "Нет"...
   Тут он обратил внимание, что на столе перед загадочной японкой были рассыпаны гвозди, а в руке она держала молоток.
   - А это что за фокусы? - поинтересовался он.
   - Здесь и только здесь вы имеете возможность всего за пять шиллингов забить гвоздь, - сказала она бесстрастно.
   - А что, я не могу забить гвоздь в другом месте?
   - Можете. Но не за пять шиллингов, - ответила японка невозмутимо.
   - Хм. А сколько стоит гвоздь?
   - Один шиллинг десяток. В этом и заключается таинство.
   - А еще в чем? - спросил Джон. Он и раньше видел, как деньги делаются из ничего.
   - А еще в том, что я предлагаю вам новый взгляд на обычные вещи. Произведением искусства делаю их не я, а ваше воображение.
   Все это очень импонировало Джону в его нынешнем состоянии.
   - Тогда, надеюсь, вы не будете возражать, если я забью этот гвоздь за воображаемые пять шиллингов? - стал торговаться он, хитро глядя на нее поверх очков.
   - Ну, конечно же! - угодливо заверил мистер Данбар, - ВАМ мы готовы сделать такое исключение...
   Но Йоко, холодно улыбнувшись, погрозила Джону пальцем и отрицательно покачала головой. Затем достала из кармашка фартука маленькую карточку и протянула ему.
   Джон поднес ее к глазам и прочитал вновь одно единственное слово: "Дыши!" Он усмехнулся, глубоко вздохнул, слегка поклонился и отправился к выходу.
   - Ты все испортила, - шепнул Йоко мистер Данбар, провожая Джона взглядом.
   - Он мой, - произнесла она безучастно.
   Прошло несколько дней, и Джон получил по почте небольшую бандероль. Распечатав конверт, он нашел там книжицу. "Йоко Оно. Грейпфрут". Джон открыл её посередине и прочел первые попавшиеся строки:
   "... Убей всех мужчин, с которыми спала. Положи кости в коробку с цветами и брось ее в море. Хорошенько перемешай свои мозги чьим-нибудь членом. Прорежь дыру в мешке, наполненным семенами и повесь его там, где дует ветер. Спрячься, пока все не пришли домой. Спрячься, пока тебя не забыли. Спрячься, пока все не умерли..."
   "Надо все-таки зайти и забить ей этот гвоздь", - подумал он.
   После чего почти ежедневно он стал получать почтовые открытки с лаконичными указаниями, как ему следует жить дальше: "Танцуй!", "Цвети!", "Рассматривай фонари, пока не пришел день!", "Рисуй, пока не свалишься!", "Напряги плоть", "Расслабься!"...
   Вскоре Джон вновь посетил галлерею "Индика" и стал спонсором выставки. А к новому переизданию "Грейпфрута" он написал предисловие: "Разрешите представить: Йоко Оно. Джон Леннон".
   "Битлз" снова засели в студии. Пол и Джон сочинили каждый по песне, посвященной детству. Работа шла неимоверно трудно. "Strаwberry Fields Forever" Джона записывалась с двадцать четвертого ноября по второе января. Было сделано десятки дублей, с каждым добавлялись все новые инструменты и студийные эффекты. В конце концов Джон заявил Мартину, что ему нравятся первый и последний дубли. "Соедини их как-нибудь, и все будет в порядке. Хватит уже мучаться...", - распорядился он и ушел.
   Эти дубли были записаны на разных скоростях и в разных тональностях. Джордж Мартин с помощником провозились целый день, делая невозможное: они ускорили одну запись, замедлили другую и стыковали пленки прямо посередине фразы. Трудно представить, чтобы в итоге подобной операции вышло что-нибудь путнее.
   Песня Пола "Пенни Лейн" записывалась параллельно, примерно в то же время. Если Джон мрачновато шутил: "Земляничные поляны" (сиротский приют рядом с домом его детства), то Пол сделал все, чтобы передать радостную эйфорию от "голубого неба пригорода над крышей торгового центра..." и даже ввел в песню мажорное соло на трубе-пикколо.
   Сроки поджимали, и Брайан, подгоняемый руководством "E.M.I." настоял, чтобы обе они были выпущены на сингле... Который, само-собой возглавил и британский, и американский хит-парады...
   Пол и Джон не особенно расстроились от необходимости выпустить этот сингл и даже поддержали идею не включать те же песни и в очередной альбом. К тому моменту они окончательно утвердились в высказанной когда-то идее, записать такую пластинку, которая не станет сборником песен, а вся, от начала до конца, будет подчинена некоей единой концепции.
   - Представьте себе, - объяснял Пол в курилке, что мы - никакие не "Битлз", а кто-то совсем другие...
   - Кто? - не понимал Ринго.
   - Ну... ну...
   - Клубный оркестр, - предложил Джон. - С дудками и прибаутками.
   - Вот! - обрадовался Пол. - И пусть народ рукоплещет, и между песнями - никаких пауз... Клуб!
   - "... одиноких сердец"? - отрешенно добавил Джордж.
   - Сержанта Пеппера, - раздался голос из кабинки туалета. Мэл Эванс вышел, застегивая ширинку. - Был такой духовой оркестр в Лос-Анджелесе. Мне отец рассказывал.
   - Как зовут Эйнштейна? - неожиданно спросил Мэла Джон.
   - Эпштейна?
   - ЭЙНштейна, дурак! Физика.
   - А я откуда знаю? - пожал плечами Мэл.
   - Зайди-ка обратно в сортир! - приказал Джон. Мэл послушался. - Как зовут Эйнштейна?
   - Альберт, - раздалось из кабинки.
   - О! - поднял палец Джон. - Работает!.. - он победно оглядел остальных. - Про что будет альбом?
   - Про всё, - отозвался Мел.
   - Типичный сортирный гений, - нашел определение удивительному явлению Джон. - Всё. Выходи. Дальше мы уж сами.
   В этом альбоме им удалось воплотить все свои задумки, без исключения, в том числе и самые невероятные. Джон сочинил обещанную Джулиану песню о Люси с калейдоскопическими глазами. Фонограмму с партией уникального парового органа каллиопа, к песне "Being For The Benefit Of Mr. Kite", он и Мартин изрезали на мелкие кусочки, а затем склеили их в произвольном порядке и задом наперед. Таких звуков не способен издать ни один существующий инструмент.
   Пол написал печальную и словно неземную балладу - специально для появившихся и входивших в моду хиппи, о девушке сбежавшей из благополучного дома родителей к любимому парню. Он наконец-то записал фокстрот "When I'm Sixty Four", сочиненный лет десять назад, но все эти годы не вписывавшийся в портрет "Битлз".
   "Стану я старым,
   Буду лысеть,
   Через много лет;
   В день влюбленных будешь ли ты поздралять
   И вино на стол выставлять?
   Если вернусь в три
   Ночи домой,
   Пустишь или нет?
   Будем ли старой
   Любящей парой
   Через много лет?.."
   А для своей любимой староанглийской овчарки Марты в конце диска он поместил сигнал частотой двадцать тысяч герц, не воспринимаемый ухом человека, но отлично слышимый собаками.
   На запись песни "В тебе и без тебя", Джордж пригласил двух приятелей из "Ассоциации индийской музыки". Один играл на табле, а другой на дилурбе. Уроки Рави Шанкара не прошли даром, и сам Джордж играл на ситаре.
   Тягучая, заунывная мелодия выводила Мартина из себя.
   - Хитом она, точно, не станет, - ворчал он. - Мало того, что музыка нудная, непонятно даже, про что ты поешь...
   - Чего тут непонятного? - пожал плечами Джордж. - Про тебя.
   - Про меня? - изумился Мартин. - А, вообще-то, это может быть интересно, - неожиданно изменил он свое мнение. - Только, давай, сделаем в середине небольшую оркестровочку.
   - Да ну, - засомневался Джордж. - Тогда это будет уже не совсем индийская песня.
   В павильон заглянули Пол, Джон и Ринго. Пол сразу же вмешался в разговор:
   - Сделаем, сделаем. Ты пиши, как хочешь, а мы потом сделаем, - он подмигнул Мартину.
   - Как знаете, - махнул рукой Джордж.
   Заунывная музыка зазвучала снова, и он затянул белый стих:
   "Говорили
   О космосе, что меж всех нас.
   И о людях,
   Что спрятались в стенах
   Из иллюзий.
   Промелькнет чистый свет, но зачем?
   Слишком поздно, их уж нет..."
   Джон и Ринго с перекошенными физиономиями вышли покурить, а Пол засел в операторской и, пытаясь сделать вокал Джорджа хоть чуть повеселей, то показывал ему в окошко средний палец, то гримасничал или ставил рожки Мартину... Но, в конце концов, заслушался и даже стал тихонько подпевать:
   "... И придет тот час, когда поймешь,
   Что свет един, и жизнь течет
   И в тебе, и без тебя".
   В это время Джон в курилке втолковывал Ринго:
   - А знаешь, кто в этом альбоме главный?
   - Кто?
   - Ты.
   - Да ну, - не поверил Ринго, - с чего это вдруг?
   - А с того, что мы напишем для тебя песню самого главного персонажа.
   - А почему для меня?
   - Потому что все привыкли, что "Битлз" - это я или Пол, но мы же решили в этот раз делать все не так, как у "Битлз".
   - Тогда пишите быстрее, пока я не испугался...
   Эту песню они назвали "Если друзья мне чуть-чуть помогут". На записи помощь заключалась в подпевках.
   - Что у вас со слухом! - в сотый раз за день орал на них Ринго. - Слушайте, как надо! - Он прохрипел какую-то нестройную мелодию. - Поняли?! Ну-ка, Джордж, повтори!
   Джордж повторил его хрип с доскональной точностью.
   - Певец, - презрительно поморщился Ринго. - Лабертина Ларетти! Дай-ка сюда гитару!
   - Во, дает, - шепнул Пол на ухо Джону, - не на шутку разошелся...
   Ринго подергал струны и отдал гитару Полу:
   - Настроить и то не можете... Хендриксы...
   - Приступим к записи? - осторожно спросил Мартин, пряча улыбку.
   - Всё спешите? Вам лишь бы побыстрее... А качество? О качестве пусть тюлени думают?! Вас-то оно не волнует, да? А-а, ладно, - безнадежно махнул он рукой, - давайте, начнем.
   - Включаю, - предупредил Мартин из рубки.
   - Стойте! Стойте! - заорал Ринго. - Кто-нибудь даст мне попить?! Мы же, все-таки вокал пишем!
   Джон и Пол со всех ног кинулись из павильона.
   Выдув бутыль кока-колы и удовлетворенно рыгнув, Ринго махнул рукой:
   - Включайте.
   На девятнадцатом дубле Джордж Мартин вспомнил старый испытанный прием. Подойдя к Ринго, он наклонился и тихонько сказал ему на ухо:
   - Еще раз плохо споешь, выгоним...
   Ринго слегка опешил от такой наглости. Но спел хорошо.
   Песня "A Day In The Life" была задумана, как итоговая. Вообще-то, итоговую песню хотели написать и Пол, и Джон, и однажды они показали друг другу свои наброски. Неожиданно выяснилось что два этих куска мелодий с текстами удачно стыкуются. В каждом из них говорилось вроде бы о совершенно разных вещах - о гибели человека в автокатастрофе, о фильме про войну, который не захотели смотреть зрители, о найденных полицией в графстве Ланкшир могилах жертв нераскрытых преступлений... Но в сочетании речь шла как раз о том, о чем сказал Мэл - "обо всём".
   ... - Ага! А вот и оркестр! - сказал Мартин Полу, увидев входящих в студию музыкантов. - Не много ли сорока двух человек для столь милой твоему сердцу какофонии?
   - Для НАСТОЯЩЕЙ КАКОФОНИИ этого еще мало, - посмотрел Пол на продюсера с пренебрежительной усмешкой и обратился к вошедшим: - Джентельмены! Я не ради забавы попросил вас одеть для сегодняшней записи не концертные фраки, а вечерние костюмы. Я хочу, чтобы вы прониклись духом происходящего. Но это еще не все. Для того, чтобы быть уверенными в успехе полностью, мы приготовили для вас кое-что еще.
   По его команде трое костюмеров принялись одевать на музыкантов дурацкие шляпки, покрывать их одежду блестками и накладывать на лица клоунский грим.
   Дирижеру оркестра Дэвиду Мак'Аллуму нацепили красный нос с дурацкими очками и рыжими височками, а вместо палочки всучили жезл полицейского-регулировщика.
   Джон инспекторским взглядом оглядел результат и удовлетворенно кивнул Полу. Тот приступил к главному:
   - А сейчас наш достопочтенный Джордж Мартин включит фонограмму песни, и в нужный момент я попрошу вас, впервые за всю вашу карьеру, исполнить не стройное классическое произведение, а всякую чушь.
   - Полную ахинею, - подтвердил Джон.
   - Хаос, - уточнил Пол.
   - Конец света! - рявкнул Джон.
   - Похожий на оргазм, - добавил Джордж.
   - Вы присоединяйтесь тоже, - обернулся Пол к приглашенным друзьям. - Поехали!!!
   Настоящий апокалипсис получился только с девятого раза, и закончился мощным мажорным аккордом, взятым на трех фортепиано и фисгармонии. Звукорежиссер Джеф Эмерик вывел регуляторы на максимум, и у всех, кто находился в студии появилось ощущении, что звук превратился в нечто осязаемое и плотно забил помещение.
   - Ну и ну, - покачал головой Мик Джаггер, - такого кошмара я еще не слышал.
   Сидевший в углу операторской продюсер группы "Холлиз" Рон Ричардз обхватил голову руками и, как заведенный, повторял: "Это невероятно. Я сдаюсь".
   А в курилке рыдал лидер "Мув" (в будущем - лидер "Оркестра Электрического Света") Джеф Линн. Когда туда заглянул Нил Аспинолл, тот поднял на него заплаканные глаза:
   - Больше нет смысла ничего писать. Всё. Музыка кончилась... Они нам ничего не оставили.

   Эпштейн был возбужден, как никогда. Расхаживая из угла в угол кабинета, он говорил, срываясь иногда на фальцет:
   - Я так боялся! Я ужасно боялся, Пол! Только тебе я могу открыться, Джон меня засмеет, а Джорджу и Ринго просто ни до чего нет дела!.. Ты в группе - единственный здравомыслящий человек!
   Пол скромно промолчал.
   - Понимаешь, я думал, я больше не нужен. Я решил, что отказ от концертов приведет к быстрому и неминуемому краху. Но успех "Сержанта" показал, что это совсем не так! - Брайан схватил со стола пластинку и потряс ею у Пола перед носом. - За какую-то неделю уже распродано двести пятьдесят тысяч дисков, и, если дело так пойдет дальше, концерты даже не нужны! - Он бросил конверт обратно на стол. - Ты знаешь, сколько всего в мире продано ваших пластинок? Всех.
   - Скажи...
   - Двести миллионов! Да, если бы с каждым проданным диском на моем теле вырастал бы один-единственный волосок, я давно бы уже стал обезьяной!
   Брайан остановился ошеломленный этой мыслью.
   - А если бы у тебя вырастала чешуйка, ты бы стал китом...
   - Чешуя у рыбы. Кит - не рыба, а млекопитающее, мой мальчик, - снисходительно возразил Брайан. - Все-таки, надо когда-нибудь всерьез заняться вашим образованием... Да я бы и не стал рыбой... - Брайан, задумавшись, замолчал, потом согласился сам с собой: - Нет. Не стал бы. Зачем?
   Пол предпочел не спрашивать, зачем Эпштейну понадобилось становиться обезьяной. И тот, очнувшись от взвешивания всех "за" и "против", продолжал:
   - У меня бездна планов! Целая гора проектов! Например - телевидение. Раз вы не хотите, чтобы зрители шли к вам, придется самим идти к ним! Буквально в каждый дом! Скоро прямо из нашей студии на весь мир будет транслироваться то, как вы записываете новую песню...
   - Какую? - острожно спросил Пол.
   - А я откуда знаю? - отмахнулся Брайан. - Что вы, песню, что ли, не сочините?
   Пол молча пожал плечами.
   - Еще я договорился о съемках телевизионного фильма...
   - Про что?
   - Ну, что ты ко мне привязался?! Слушай, лучше, главное! Мы будем торговать одеждой!
   - Не понял...
   - Все просто! Какие бы вы не были талантливые, выпуск пластинок - слишком рискованное занятие. "Сержант" обошелся нам в сорок тысяч фунтов стерлингов! Это неслыханно! Если бы его, не приведи Боже, вдруг не стали бы покупать, эти деньги вылетели бы в трубу!
   - Но как по-другому?..
   - Очень просто. Нужно вкладывать деньги в осязаемые предметы. Я все просчитал, самое выгодное сегодня - торговля готовым платьем.
   - Может быть это и так, но мы-то тут при чем?
   - Ни при чем! - Брайан радостно потер руки. - Вот это - самое главное! Платьем займусь я. А вы будете получать дивиденды со своих денег. Я уже придумал, как будет называться магазин... Угадай?
   - "Эпштейн и компания"?
   - Нет. Попробуй еще.
   - "Одежда от "Битлз"?
   - Ерунда! Ну, напрягись!
   - "Пеленки и распашонки"?
   - Ах, Пол, Пол! Как все это банально! Называться магазин будет коротко и ясно: "Яблоко". Это же само собой разумеется!
   - Да? - удивился Пол.
   - Конечно, - подтвердил Брайан. Я уже и помещение присмотрел...
   - А песни мы писать будем?
   - Ну... Если тебе хочется...
   - Хочется, - подтвердил Пол. - Уже давно.
   - Ладно, пиши, - разрешил Брайан. Но, подумав, добавил: - Только не много. Я же говорю, запись - чертовски дорогая штука... К тому же, какой смысл их записывать, если радиостанции не желают проигрывать их?..
   Зазвонил телефон, и Брайан метнулся к нему, покинув обескураженного Пола:
   - Алло? Да-да... Да, у меня... Сейчас проверю. - Он положил трубку на стол рядом с аппаратом, быстро подошел к Полу, взял его за запястье и, возведя глаза к потолку, нащупал пульс. Затем заглянул ему в левый глаз, двумя пальцами широко раздвинув веки... Вернулся к телефону.
   - Нет, - сказал он в трубку. - Я проверил. Это не правда... - И повесил ее. - На чем я остановился? Ах, да, на радиостанциях. Би-би-си запретили вашу "День жизни", посчитав ее написанной под воздействием наркотиков...
   - Подожди-ка, - остановил его Пол. - О чем ты говорил по телефону?
   - По телефону? Меня спросили, правда ли, что ты умер. Я ответил, что неправда...
   - Что за странный вопрос? - удивился Пол, почувствовав себе вдруг не очень уютно.
   - Говорят про какую-то нашивку у тебя на рукаве... Я, честно говоря, ничего не понял. Но главное, все это - чепуха. Уверяю тебя, ты вполне живой...
   - Про какую нашивку?
   - Не знаю. Что-то на конверте...
   Пол схватил со стола пластинку и вгляделся в конверт, на котором "Битлз" стоят среди пятидесяти восьми самых значительных, по их мнению, людей эпохи - от Карла Маркса до Мерлин Монро. Потом вгляделся в постер...
   - Что за чертовщина! У меня на нашивке был только герб!
   Брайан наклонился у него над плечом:
   - А теперь написано "O.P.D." Странно, как это я раньше не заметил?..
   - Вот скотина! - Пол вскочил на ноги. - Это Джон подрисовал! Я вспомнил! Он подошел ко мне со своей паскудной ухмылочкой: "Макка, я тебе приготовил сюрприз..." Я думал, он это про портрет Стюарта, который влепил вот тут, сбоку. Сначала его в списке не было...
   Пол дотянулся до телефона и набрал номер Джона. Но Синтия ответила, что тот "снова на выставке этой своей сумасшедшей японки..."
   - Выходит, не зря мне приснился такой неприятный сон про тебя, - заметил Эпштейн.
   - Какой? - Пол все еще был не в себе.
   - Представь себе, мне приснилось, что мы впятером, немного навеселе, стоим на моем балконе и о чем-то оживленно беседуем. И вдруг я понимаю, что это сон... У тебя когда-нибудь так было, чтобы ты во сне понял, что это сон, и начал этим пользоваться? Летать, например...
   - Да, было пару раз...
   - А у меня часто бывает. Ну вот. Я и говорю вам: "Ребята, на самом деле, все это мне снится. Хотите, например, я спрыгну с балкона, и со мной ничего не случится?" А вы смеетесь: "Ты слишком много выпил, Брайан..." Тогда я, быстро, чтобы вы меня не успели задержать, переваливаюсь через перила и падаю вниз. Но, перед самой поверхностью, скорость моя, само-собой, уменьшается и, в конце концов, я плавно приземляюсь на ноги. Помахал вам снизу. Вы что-то кричите, машете мне. А потом я смотрю, Пол, ты перелазишь через перила и тоже прыгаешь вниз... Ты просвистел мимо меня и - ба-бах! - расшибся в лепешку. Страшно было смотреть... Еще бы. Тебе-то все это не снилось... Мне было очень тебя жалко, и я проснулся со слезами на глазах... Думаю, рассказать тебе или не рассказывать?.. Ну, ладно, хватит об этом. Давай, поговорим о магазине.
   - Нет, Брайни, - заспешил Пол. - Про магазин мы потом поговорим. Я должен разобраться.
   Но встретиться с Джоном ему удалось только через неделю, четырнадцатого июня, в студии.
   - Что это за идиотские шуточки? - спросил он, сунув конверт в нос сидящему с гитарой Джону.
   - Это? - Джон ухмыльнулся. - Это я так... Ты сказал, что Йоко Оно - дура, я и обозлился. Да, не бери в голову, никто не заметит.
   - Да?! - вскричал Пол. - Ты думаешь?! Уже все газеты написали, что я умер! Даже называют место автокатастрофы! А я, оказывается, вовсе не я, а какой-то парень, который выиграл конкурс моих двойников!
   - Клево! - оскалился Джон. - Хорошая примета. Долго жить будешь.
   Пол в сердцах бросил конверт на ковер и пошел к выходу.
   - Эй! - крикнул Джон ему вдогонку. - Да ладно ты! Постой!
   Пол остановился, не оборачиваясь. Джон предложил:
   - На следующем диске нарисуешь меня в гробу и белых тапочках.
   Пол двинулся дальше.
   - Да постой ты! Я тебе песню новую хочу показать!
   Пол вернулся и молча сел напротив.
   - Я предлагаю ее сыграть на всемирной перекличке. Слушай...
   И он сыграл "All You Need Is Love".
   - Ну как?..
   - Песня отличная. А Йоко твоя - дура косоглазая, похотливая сука и кривоногая уродка.
   Джон сжал кулаки и привстал. Пол выставил вперед ладони, защищаясь.
   - Все-все! Мы - квиты! Давай работать над песней!
   Джон нехотя разжал пальцы.
   - Ну, давай, - процедил он сквозь зубы. - Давай...
   И вот, двадцать пятого августа, телевизионщики установили камеры и прожектора в павильоне "Парлафона". Этот сюжет - рождение новой песни "Битлз" - транслировался в двадцати четырех странах мира. "Битлз" представляли нацию, они представляли всю английскую молодежь...
   Частично фонограмма была уже записана, но приглашенный оркестр и голоса звучали вживую.
   Оркестр грянул... "Марсельезу". Плавно перешедшую в трехголосие: "Любовь, любовь, любовь..." Собственно, в этой маленькой увертюре уместился весь смысл песни. Переустройство мира через любовь - главный принцип хиппи.
   Не менее символична была и сама манера исполнения. Солидные оркестранты во фраках, внимательно глядя в ноты, усердно выводят свои партии... И вот доходит очередь до вокала. Джон вяло брякает аккорд на гитаре и, не прекращая жевать резинку, лениво проговаривает:
   "Не сделаешь того, что не суметь.
   Как спеть то, что невозможно спеть?
   Нечего сказать, зато есть смысл поиграть,
   Это просто!.."
   Оркестранты (старшее поколение) старательно водят смычками. Джон Леннон жует резинку. Словно очнувшись от транса, проговаривает следующую фразу:
   "Не свершишь того, что не свершить,
   Не спасешь того, кому не жить,
   Нечего терять, а вот собой ты можешь стать,
   Это просто!.."
   И тут вступают друзья и любимые - целый хор, в котором участвуют и Патти, и Синтия, и Джейн, и "все-все-все" - молодые, красивые, модно и "хиппово" одетые, усыпанные цветами:
   "Все, что надо - любовь! Все, что надо - любовь!
   Все, что надо - любовь, любовь,
   Любовь - все, что вам надо..."
   Присутствие в хоре Мика Джаггера придавало особый нюанс символике происходящего, ведь страницы прессы в тот момент пестрели подробностями скандального дела о хранении наркотиков, по которому он был привлечен к суду...
   В очередной раз мир был покорен "Битлз", и было бы странно, если бы все смотревшие эту передачу не пожелали купить пластинку, запись которой наблюдали воочию.
   Выяснения отношений между Полом и Джоном продолжились двумя днями позже в запертом кабинете Джона. Пластинка "Сержанта" лежала на столе.
   - Ладно, - говорил Пол, - допустим, эти буквы ты подрисовал от нечего делать. Но объясни, каким образом тут появились другие пометы моей мнимой смерти?!
   - Например?
   - Например то, что именно над моей головой некто держит руку, словно прощаясь. Что букет возле клумбы напоминает бас-гитару, а на ней три (а не четыре!) струны-стебля. Да это уже, как бы, и не клумба, а моя свежая могила...
   - Макка, мальчик, у тебя едет крыша! - скривился Джон и вынул из пачки сигарету. - Где ты тут видишь гитару? Ну и что, что рука? Это все - твоя воспаленная фантазия!
   - Да не моя, черт побери! - вспылил Пол. - Я это вычитал в газетах! И ты вглядись: все это похоже на правду! Вчера Джейн заявила мне в постели: "Ты стал какой-то не такой. Ты уверен, что ты - не Вильям Кемпбелл?.."
   - Это еще кто?
   - Так зовут того парня, который, якобы, меня подменил.
   - Но ведь это бред! Не бывает совершенно одинаковых людей!
   - Но бывают пластические операции, которые снимают различия между двойниками... Они пишут, что я погиб, а вы нашли этого Кемпбелла, чтобы и дальше делать деньги.
   - Но ты - музыкант, этого не подделаешь...
   - И Кемпбелл - музыкант!
   - А где он?
   - Никто не знает. В том-то и дело. Он пропал.
   Джон посмотрел на него подозрительно:
   - Слушай, Макка, а ты правда не Кемпбелл?
   - Пошел ты в задницу, Джон! Ты ведь сам это все подстроил!
   - А, да... Точно... - Джон помолчал. - Ну, положим, не все, а только нашивку... А, между прочим, это неплохой рекламный трюк. Смерть - то, что привлекает людей больше всего.
   - Эта шутка мерзко пахнет. Боюсь, после этого, мы уже никогда не будем с тобой в нормальных отношениях.
   - А мы, по-моему, никогда и не были уж очень большими друзьями.
   Пол проглотил обиду.
   - Раз так, скажи, наконец, честно, ты придумал ВСЕ это?
   - Да нет же! - взорвался Джон, яростно туша сигарету в пепельнице. - Моя - только нашивка! Может, это художники прикалываются, а может, просто совпадения...
   - Да? А портрет Стюарта? Я ничего не имею против, даже правильно. Но почему ты сделал это втайне?
   - Какой портрет?
   - Только не надо меня уверять, что и тут ты не при чем, - Пол ткнул пальцем в левый верхний угол обложки. Джон схватил ее со стола.
   - Что за черт?! Я даже и не видел его тут.
   Позже они уже вместе допросили Джорджа, Ринго и всех, кто участвовал в создании обложки. Но никто ни в чем не признался. И Пола стала преследовать навязчивая и совершенно безумная идея, что Стюарт появился на обложке сам собой. Что его вызвала сволочная выходка Джона, объявившего мертвым живого человека. Портрет Стюарта, который попал на обложку, сделала когда-то Астрид, но тут, в контексте событий, он выглядел совсем по-иному. Выражение лица Стью словно говорило: "А меня? Меня-то забыли!.." И находился он как раз в таком месте, куда встал бы тот, кто успел в последний момент.
   А продолжением этой идеи стала мысль о том, что именно Стью, попав на обложку, разместил на ней и прочие зловещие детали, словно предупреждая их о чем-то.
   Все это был, конечно же форменный бред, но Пол не мог отделаться от этой мысли. И рассказал Джорджу.
   Тот загадочно промолчал, а на следующий день объявил, что вечером он и Патти ждут всех в гости.

   Патти разлила чай в пиалы и, поджав ноги, присела на коврик рядом с Джорджем. Тот, меланхолически поигрывая на ситаре и слегка раскачиваясь, заговорил:
   - Братья мои. Я хочу рассказать вам о том, почему нет никакой разницы между материальным и нематериальным, сном и явью, жизнью и смертью. Почему возможно абсолютно все, и как стать счастливыми. Я познакомлю вас с учением Махариши Махеш Йоги.
   Пол слушал его внимательно, надеясь в том, что он скажет, найти ответы на свои мистические вопросы.
   Ринго, топорща недавно отращенные усы, тоже во все глаза смотрел на Джорджа. Но только потому, что впервые видел, чтобы тот так много и так связно говорил.
   А Джон скорчил скучающую физиономию и вертел головой, оглядывая комнату. В ней не осталось ни малейших помет европейской культуры.
   Джордж говорил полуприкрыв глаза:
   - Махариши прожил в горах Тибета четырнадцать лет, с помощью гуру Дэва изучая книгу "Бхатват Гита", что означает "Песнь Господа". Вернувшись в мир, он увидел, что учение о Кришне не противоречит современной науке и даже подтверждается ею. Мы с Патти побывали на его лекции и хотим теперь, чтобы и вы приобщились к этому Великому Свету...
   - Мы уже приобщились, - перебил его Джон. - Ты же пихаешь его во все свои песни.
   Джордж не обратил внимания на слова Джона.
   - Начнем с азов. Из чего состоит мир? Он состоит из атомов. Атом - из ядра и электронов. Но если мы увеличим атом до размеров Карнеги Холла, окажется, что его ядро - величиной с пшеничное зернышко, а электрон в миллион раз меньше ядра. Все прочее - ПУСТОТА...
   - М-м-м, - взвыл Джон. - Если бы я интересовался физикой, я не стал бы музыкантом!
   - Потерпи, Джон, я буду говорить недолго... Что же такое электрон? Он не имеет массы покоя, это волна размазанная по своей орбите. Волна НИЧЕГО. А что есть ядро? Оно состоит из протонов и нейтронов, те, в свою очередь, из еще более мелких частиц, и в конце концов, ученые приходят к выводу, что и ядро - это особым образом организованное НИЧТО.
   Итак, мир есть организованная ПУСТОТА, ее движение. Мир разумен, в нем действуют законы. Значит, двигаться пустоту заставляет некий разумный закон, он и называется Бог.
   - Ну, ты, парень, загнул! - восхищенно сказал Ринго.
   - Это не я. Это физика и Махариши... Что есть звук? Колебание воздуха. Но мы слышим его, мы играем музыку. Что есть свет? Колебание фотонов, и от частоты колебаний зависит цвет. Колебание пустоты есть мир.
   - Сообщал уже, - заметил Джон.
   - Теперь главное. Раз пустота организуется единым разумным законом, то и наш разум часть его. Мы - частицы Бога. Мы - Боги. Мы можем все. Нужно только понять это, поверить и научиться жить в гармонии с собой, а значит и с Высшим Разумом.
   - Как научится? - спросил Пол, думая: "Стью говорил нечто подобное".
   Джон высказал это вслух:
   - Открыли Америку! Мне Стюарт десять лет назад об этом рассказывал!
   - Да, - согласился Джордж. - Стюарт был гением, и он о многом догадывался. А Махариши ЗНАЕТ. Мы умеем сочинять музыку, а могли бы сочинять мир. Он научит нас этому. Завтра вечером в "Хилтоне" он читает очередную лекцию.
   Неожиданно, возможно, от воспоминания о Стюарте, Джон резко изменил свое отношение к происходящему:
   - Мы все будем там.
   - А обязательно? - заныл Ринго. - У меня сейчас, знаете, сколько забот!.. (Не прошло и недели, как Морин родила ему второго сына - Джейсона.)
   - Обязательно, - твердо сказал Джон. - Если ты с нами.
   Зал отеля "Хилтон" был почти полон. Большинство присутствующих - молодые длинноволосые хиппи в протертых до дыр джинсах, с разноцветными рисунками на лицах и "феничках" на запястьях.
   Войдя в зал, Пол остановился в нерешительности. Все эти люди могут сейчас кинуться к ним и, если не затоптать, то, как минимум, покалечить.
   Но ничего подобного не произошло. Их, конечно, заметили и узнали. Кто-то крикнул: "Олл ю нид из лав!" Все заулыбались, приветственно помахали руками. Эти люди ждали еще более высокого для них кумира - Махариши Махеш Йоги.
   И вот он появился. В белых одеждах, еще не старый, черный от загара индиец с густыми волнистыми волосами до плеч и седой бородой. Он вышел на сцену в сопровождении десятка молоденьких девочек-хиппи, которые несли стойку с микрофоном, стул, столик и графин с водой. Махариши посмеивался.
   Тем временем, какие-то ребята помогли "Битлз" и их женщинам разместится на местах. Обожание окружающих выразилось тут лишь в том, что им по собственной инициативе освободили места в первом ряду.
   Махариши кашлянул, постучал по микрофону, проверяя, работает ли он, удовлетворенно хохотнул и, чуть поклонившись, сказал: "Хай".
   Зал взорвался аплодисментами.
   Махариши вытянул руку, призывая к тишине и, наконец, заговорил:
   - Я надеюсь, сегодня здесь те, кто был на моих прежних лекциях или знаком с основами трансцендентальной медитации благодаря специальной литературе. - Он взял со столика две тоненькие цветастые брошюрки и помахал ими в воздухе. - Потому я не буду повторять уже сказанное. Двинемся дальше.
   Его слушали, затаив дыхание.
   - Мы хотим сделать мир таким, каков он должен быть. Сделать это мы можем только с помощью нашего разума, который является одновременно и разумом божественным. Мы можем, конечно, преобразовывать мир и с помощью нашего физического тела, но этот путь долог, ненадежен и неэффективен.
   Как же воздействовать на мир непосредственно сознанием? Наука аюрведа учит: для этого мы должны как можно более плотно и надежно "подогнать" свое сознание, свой дух к сознанию мировому. Сейчас наша душа похожа на колесико часового механизма, вращающееся независимо от остальных. Нам нужно ввести ее в гармонию механизма вселенского разума. И силой сцепления тут служит любовь. "Все, что нам нужно - любовь", - Махариши лукаво посмотрел в сторону "Битлз".
   В зале захлопали, принялись повторять эту строчку, но гуру вновь мягко заставил всех умолкнуть.
   - Я не случайно произнес эту строчку. Законы бытия едины для всех и случается, что некто, никогда не слышавший об аюрведе и трансцендентальной медитации, интуитивно движется верным путем. Наши уважаемые гости, - он указал рукой на первый ряд, - сами того не ведая, подошли вплотную к мировой истине, стали ее проводниками в массы. Потому я особенно рад видеть их здесь. - Тут он, словно давая команду, несколько раз хлопнул в ладоши.
   Минут пять зал стоя аплодировал "Битлз". Успокоив зрителей очередным движением руки, Махариши продолжил:
   - Итак, любовь. Чтобы влиять на мир, мы должны возлюбить его. Но как же узнать, случилось ли сцепление нашего Эго с мировым духом? Есть только один способ, один индикатор - наши чувства. Ощущение гармонии и радости. Они не часто посещают нас, поэты называют это вдохновением. Наша же задача сделать это чувство постоянным и естественным. Этому способствуют известные всем препараты... - (Зал загудел.) - Но я призываю: откажитесь от этих пагубных для тела костылей духа. Трансцендентальная медитация - метод более чистый и более эффективный. По своему опыту знаю: после того, как освоишь методику, достаточно медитировать лишь двадцать минут в день для поддержания постоянной связи с космосом.
   Вдумайтесь! Единственное, что вам нужно: двадцать минут в день отдыхать неким особым образом. И наградой за упорство вам будет счастье и власть над миром. Я научу вас этому. - И, хихикнув, он добавил: - Каждому есть что скрывать. Кроме меня.
   В зале раздались одобрительные смешки.
   - Но лекцию на тему "Трансцендентальная медитация, ее техника и приемы", - как ни в чем не бывало, продолжал Махариши, - я, к сожалению, буду читать только послезавтра. И не в Лондоне, а в Северном Уэльсе, в Бангоре, на летней конференции Общества Духовного Возрождения. Буду рад, если кто-то из присутствующих отправится со мной в Бангор, но если вы не можете этого сделать, не отчаивайтесь. Вы будете иметь возможность познакомится со стенограммой лекции и с другими материалами конференции здесь, в нашем хилтонском центре.
   Тут же вы можете получить и вот эти брошюры. - Махариши снова потряс над головой разноцветными книжечками. - А сейчас, давайте, побеседуем, проверим, все ли вам понятно, крепка ли ваша вера. Ибо без веры вы не добьетесь и результата. Если у вас есть вопросы, задавайте мне их.
   С мест вскочили сразу несколько человек, среди них был и Джон. Махариши благосклонно указал на него рукой.
   - Я не знаю, как к вам обращаться... - начал Джон.
   - Называйте меня просто - "учитель".
   Джон усмехнулся, но, проглотив иронию, спросил:
   - А вы, учитель, уже умеете влиять на мир?
   - Конечно, мой друг.
   - Покажите.
   - Вы верите в Бога? - спросил Махариши.
   - Да, конечно.
   - Так попросите его, чтобы он немедленно наслал молнии на всех насильников и детоубийц, он же может... - В зале засмеялись. Махариши дождался тишины и задал следующий вопрос: - Вы умеете петь?
   - Да, - кивнул Джон.
   - Спойте.
   Джон ошарашено огляделся.
   - Ши лавз ю, йе-йе-йе... - неуверенно протянул он. Зал покатился со смеху.
   - Нет, я так не могу, - заявил Джон. - Мне нужен аккомпанемент...
   - Вот и мне нужен аккомпанемент, - посмеиваясь сказал Махариши. - Многих и многих душ, в том числе и вашей.
   Джон сел, чувствуя себя посрамленным.
   В другом конце зала раздался знакомый женский голос:
   - Но другие люди могут хотеть не того же, что и вы или я.
   Пол повертел головой и увидел, кто задает вопрос. Йоко Оно. И эта здесь...
   - Ошибаетесь, - ответил Махариши. - Все мы хотим одного: гармонии, радости и любви. Во всяком случае, только те, кто хочет этого, способен влиться в мировой дух...
   Дискуссия длилась около трех часов. В зале витал запашок травки. Кое-кто не смог дождаться постижения техники трансцендентальной медитации и воспользовался "костылями".
   Когда лекция закончилась, Джон забрался на сцену и приблизился к Махариши:
   - Мы можем поехать в Бангор с вами?
   - Почему нет? - благосклонно улыбнулся тот. - Буду рад вашему обществу.
   Джон спрыгнул со сцены. Джордж, Пол и Ринго ставили автографы на брошюрки Махариши.
   - Завтра выезжаем в Бангор, - объявил он.
   - А обязательно? - заскулил Ринго.
   - Обязательно!
   Пробираясь с Синтией к машине, Джон повторял:
   - Это то, что мне нужно, Син! Наконец-то я нашел! Это все намного серьезнее, чем я думал!
   Они влезли на заднее сиденье роллс-ройса. Но не успела машина двинуться, как отворилась передняя дверца и кто-то еще плюхнулся вперед.
   - Хелло, - сказал этот некто женским голосом, и Синтия с ужасом узнала Йоко Оно. На лбу у нее была нарисована черная ромашка.
   - Подбросите меня к дому? - спросила Йоко, и было ясно, что она ожидает чего угодно, только не отказа. Сказав это, она достала сигарету и прикурила.
   Водитель смотрел на Джона, ожидая его распоряжений.
   - Отвези ее, - махнул рукой Джон.
   Йоко обернулась к водителю:
   - Энтони, слышал? На Дюк-Стрит.
   По тому, что Йоко знает, как зовут шофера, Синтии стало ясно, что она уже не впервые в этой машине.
   Всю дорогу супруги Ленноны ехали молча. А Йоко Оно медленно и монотонно сообщала новости из жизни лондонской богемы и рассказывала о делах своей выставки. Выходя, она сунула Джону и Синтии по карточке. На карточке Джона значилось: "Остывай медленно!" На карточке Синтии: "Знай!"
   Войдя в дом, договорившись с няней Джулиана, миссис Роул, что завтра она придет рано утром, и отпустив ее, Синтия обернулась к мужу:
   - Ты спишь с этой японкой?
   - Не говори глупостей, Син, - скривился Джон. - Это просто смешная художница, которая рисует задницы.
   Синтия чувствовала, что все не так просто, но зацепиться было не за что.
   - Пока мы не научились медитировать, у нас есть еще "костыли", - сменил тему Джон. - Давай-ка "убьем себя"?
   - Даже Махариши говорит, что наркотики - это плохо.
   - "Даже", - передразнил Джон. - А мне хочется. Насколько я понял, быть в гармонии с миром, значит, делать то, что хочется. Завтра нам предстоит долгий путь...
   - Нет, я не буду.
   - Тогда ложись. Я один...
   Его разбудил телефонный звонок. В трубке звучал голос Синтии:
   - Джон, ты проснулся?
   - Нет. Ты откуда?
   - Утром позвонила миссис Роул, она потеряла ключи от своего дома, и не может выехать к нам. Поэтому мне пришлось отвезти Джулиана к ней. Тебе пора собираться. Я подъеду сразу на вокзал...
   Но на поезд она опоздала, и Джон, в отличии от остальных "Битлз" и навязавшегося с ними Джаггера, ехал один.
   Давненько они не ездили в поездах. Заняв свои купе, они боялись высунуть из них нос. А когда на вокзале в Бангоре они увидели огромную толпу встречающих, Джон предложил Махариши:
   - Нужно проехать до следующей станции, а оттуда вернуться в Бангор на такси.
   Жизнерадостно посмеиваясь, бородатый гуру успокоил его:
   - Меня часто встречает множество людей, но никогда еще они не сделали мне ничего дурного.
   Джон с сомнением глянул на Пола:
   - Как ты думаешь, это действительно ЕГО встречают?
   - Думаю, он ошибается, - ответил Пол.
   Но они послушно сошли на перрон. Это чуть было не стоило им жизни. К ожидавшим их машинам они пробирались буквально с боем. Конечно же, подавляющая часть встречавших были сумасшедшими битломанами, а вовсе не сторонниками трансцендентальная медитации...
   В первый день конференции Махариши учил слушателей постижению их собственной сущности.
   - Спросите себя: являюсь ли я телом? - предлагал он и указывал на кого-либо.
   - Нет, учитель, - отвечал избранный, - ведь тогда бы я не отличался от собственного трупа.
   - Хорошо, - говорил Махариши, - так, может быть, вы тот, кем считают вас окружающие? - Он указал на Джорджа.
   - Нет, учитель, - ответил тот. - Я и сам не знаю, какой я, и уж подавно этого не знают другие люди.
   - Тогда, может быть, вы - просто животные? - спросил Махариши и обвел зал рукой приглашая желающих высказаться.
   Вызвалась Джейн:
   - Нет, учитель, - сказала она. - Животные не умеют много из того, что умею я...
   После трех часов подобных вопросов и ответов, все присутствующие согласились с гуру, что они просто-напросто не существуют...
   Вечером в отель из Лондона дозвонился Эпштейн. Работники связи скоммутировали вызов в каминный зал, где "Битлз", Махариши и его приближенные, поглощая вино и фрукты, входили в гармонию с природой, ни в чем себе не отказывая.
   Трубку взял Ринго.
   - Какого дьявола! - кричал Эпштейн. - Я разыскиваю вас по всей Англии! Если бы не сюжет в теленовостях, я бы никогда не нашел вас! Вся страна знает, где вы, только не я, ваш менеджер!
   - Мистер Эпштейн, - лепетал Ринго, - мистер Эпштейн, вы уж простите, что мы так, без предупреждения...
   - Дай-ка мне, лучше, Пола!
   Ринго с готовностью передал трубку, и теперь Эпштейн орал на Пола:
   - Как ты мог?! Я ведь специально объяснял ситуацию именно тебе! Сегодня я подписал все документы связанные с магазином "Эппл-Бутик"! Кроме того, мы с Питером посчитали и пришли к выводу, что нам выгоднее иметь собственную фирму, она тоже будет называться "Эппл", и Мартин дал согласие работать в ней! Сегодня мы должны закупать оборудование, а вас нет!
   - Брайан, - попытался успокоить его Пол, - ну что ты, в самом деле? Мы вернемся через несколько дней и постараемся сделать все, что нужно...
   - Несколько дней! - не унимался тот. - Да за несколько дней может измениться ВСЁ!
   - Дай-ка, дай-ка, я ему кое-что скажу, - стал выдергивать изрядно поддатый Джон трубку у Пола из рук. Завладев ею, он заорал:
   - Привет Брайни! Мы постигаем тут великие истины, а ты лезешь со своими вонючими делами! Приезжай-ка лучше к нам, в Бангор! Тут такие девочки!
   Окружающие захихикали.
   - Мы тебя любим, Брайни, - крикнул Джон, улыбаясь, рот до ушей, - это главное! - Он выставил трубку на вытянутой руке и скомандовал остальным: - Ну-ка крикните ему: "Мы вас любим!"
   - Мы вас лю-бим! Мы вас лю-бим! - с радостью проскандировали все.
   - Понял? - крикнул Джон в трубку. - Приедешь, разберемся!
   Назавтра, после очередной лекции Махариши, Джон, находившийся в последнее время с Полом в несколько натянутых отношениях, неожиданно сам явился в его комнату, поговорить. И речь завел почему-то о Йоко Оно:
   - Если бы я знал, что не будет Синтии, я бы взял сюда Йоко.
   - Дело зашло так далеко? - съехидничал Пол.
   - Да брось ты! - скривился Джон. - Еще чего не хватало! Но башка у нее варит получше чем у меня и у тебя. Синтии все эти разговоры ни капли не интересны, а вот с Йоко есть о чем потолковать...
   - И ты уверяешь, что вы - не любовники?
   - Нет! - рявкнул Джон.
   - Хм, - усомнился Пол. - А сцена после лекции в "Хилтоне"? Я же видел, как она влезла к вам в машину. Почему же ты ее не выставил?
   - Говорю тебе, что-то в ней есть. Иногда мне кажется, что она знает что-то, чего не знаем мы. И тогда я думаю, что нам ее не хватает.
   - В смысле?
   - Если бы она торчала в студии, когда мы писали "Сержанта", он получился бы намного лучше. Уверен. Она тонко чувствует и парадоксально мыслит. И мне кажется, что она - одна из нас.
   Пол насторожился:
   - Джон. Нам никто не нужен. Спать, жить можешь с кем угодно, это твои проблемы. Хотя, Синтия - настоящий друг, мне было бы ужасно жаль, если бы вы расстались. Но это - твое дело. А работа - дело общее. И тут нам никто не нужен!
   - Да вы что, сговорились, что ли?! Не собираюсь я спать с этой японкой! Хотя, вообще-то, мне нравятся японки... Просто, она - художница андеграунда. Она училась искусству всю жизнь. Она с теми, кто впереди. И она говорит, что "Битлз" остановились в развитии. А ты разве сам этого не чувствуешь?
   - И "Оркестр Сержанта Пеппера" показал это наглядно, - усмехнулся Пол.
   - А разве не так?! Мир бесится, это одно, но мы-то сами знаем, что к чему! Крутые аранжировки - это просто куча денег на студийное время! И что-то мы даже потеряли. Непосредственность, например. Рок-н-ролльность. А главное, ничего ПРИНЦИПИАЛЬНО нового там нет.
   - В смысле?
   - Ты знаешь, что такое "хеппенинги"?
   - Нет.
   - Это театральные представления, которые устраивают хиппи. На улице, на вокзале, в автобусе... Сплошная импровизация. Сюжет рождается на ходу... Вот это - шаг от классического театра. А мы - топчемся на месте.
   - Йоко Оно предлагает нам стать уличными музыкантами?
   - Не ерничай. Она действительно выдает интересные идеи. Например, она сказала, что шум дождя более ценен в эстетическом смысле, чем все песни "Битлз" вместе взятые.
   - Спасибо ей за высокую оценку нашего творчества... А Синтия с нами из-за нее не поехала?
   - Нет! - обозлился Джон. - Просто опоздала на поезд!
   - Ой ли?
   Джон окончательно помрачнел. Его не понимает НИКТО. Разве что эта сумасшедшая японка...
   - Значит так, - сказал он. - В записи нашего следующего альбома будет принимать участие Йоко Оно.
   - В качестве кого? Твоей музы?
   - В качестве полноправного участника группы.
   Пол почувствовал, как по его спине пробежал холодок. И впервые он произнес:
   - Если это случится, я отказываюсь работать в "Битлз".
   - А если нет, то отказываюсь я, - встал на дыбы Джон. - И если ты сейчас скажешь еще хоть слово, я прямо тут придушу тебя голыми руками.
   - Это было бы логично. Ты ведь уже похоронил меня.
   - И не капельки не жалею.
   Стиснув зубы, Джон вышел из номера Пола, громко хлопнув при этом дверью.
   В четыре утра из Лондона позвонил Питер Браун:
   - Да? - сонно отозвался Пол.
   - Пол, это ты?
   - Питер? Ты с ума сошел. Знаешь, сколько времени?
   - Знаю, Пол. Ровно полчаса, как я нашел Брайана мертвым.
   Они вернулись в Лондон на следующий день. Девушки плакали. Мужчины потерянно молчали. Настроение их было примерно одинаковым. То один, то другой произносил фразу типа: "Больше не будет ничего..." или "Ну вот нам и конец..."
   Прежде чем гроб с телом Эпштейна перевезли в сент-джонз-вудскую синагогу, он несколько часов простоял на столе в гостиной его дома. Друзья и родственники прощались с Брайаном.
   Вскрытие показало, что причиной смерти явилась "передозировка лекарственных препаратов, содержащих бромистые соединения". Больше всего это походило на несчастный случай. Но Пол ни на минуту не поверил в это.
   Войдя с воспаленными от слез глазами в кабинет Брайана, он оцепенел от ужаса. Весь пол был усыпан иглами гигантского ежа. Лишь минуты через две, немного придя в себя, он понял что это кто-то просыпал коробку зубочисток.
   Стоя в скорбной группе провожающих, Пол вполголоса бросил Джону фразу, показавшуюся тому бессмысленной и, одновременно, оскорбительной:
   - Можешь тащить свою косоглазую в студию. - В его голосе явственно ощущалась ненависть.