ОСТРОВ РУСЬ. ЦАРЬ, ЦАРЕВИЧ, КОРОЛЬ, КОРОЛЕВИЧ...

Глава четвертая,

   в которой Холмс проявляет то поистине английское упрямство, то поразительную прозорливость, то - ужасающий цинизм
   (Рассказывает доктор Ватсон)
   - Друг мой, - обратился ко мне Шерлок, когда Мак-Смоллет и Кубату закончили свой рассказ о колдуне Кащее Бессмертном, решившем погубить весь мир. - Приходилось ли вам ранее выслушивать подобный бред?
   - Не приходилось, - признался я.
   - Однако, к сожалению, все то, что мы с вами пережили в последние часы, неопровержимо доказывает правоту наших потомков.
   - Да, доказывает, - вынужден был согласиться я.
   - Что ж, - сказал Холмс, - детей надо выручать. Из того, что я услышал, следует, что под шкафом должна была лежать та самая книга, в которую Кащей их отправил...
   - Ее там не было, - грустно сказал Кубату. - Кащей - осторожный, вынул, наверное...
   Холмс задумался.
   - Предлагаю провести следственный эксперимент, - произнес он наконец. - Допустим, что злоумышленник действовал не по заранее обдуманному плану, а импровизировал. Вот вы, мой друг, - обратился он ко мне, - вы будете старшим из мальчиков. А вы... - он замялся, забыв имя (видимо, сказывалась нехватка кокаина). - Вы, лысый, - младшим.
   - Верное решение, - кивнул Кубату, сумев, как истинно интеллигентный человек, не заметить бестактность, - у нас всегда со Стасом родство душ ощущалось.
   - А вы, - Шерлок кивнул Мак-Смоллёту, - будете Кащеем.
   - Всегда так, - заныл тот. - Как Кащеем, так сразу я...
   - Не горюй, добрый молодец, - хлопнул его по плечу Иванду, - помоги спасти землю Русскую.
   - И не только, между прочим, русскую! - одернул негра Холмс. - Так вот, вы трое должны удалиться из этой комнаты, затем быстро войти и, двигаясь к этому магическому шкафу, вести непринужденную беседу. Когда поравняетесь со шкафом, то вы, дети, - Холмс строго глянул на нас с генералом, - начнете наивно и беззаботно озираться по сторонам. А вы, сэр злодей, - ткнул Холмс пальцем в лжешотландца, - как бы невзначай возьмете первую попавшуюся книгу и подсунете ее под шкаф. Существует немалая вероятность, что это будет именно та книга.
   - Как-то не слишком это научно... - начал было Кубату, но Холмс перебил его:
   - По-научному сами будете следствие вести, а раз обратились ко мне, положитесь на чутье сыщика.
   Мы вышли из дверей библиотеки, а затем вновь вошли и двинулись к шкафу. Мак-Смоллет затеял непринужденную беседу.
   - ...Так вот, кенты. Яйца золотые - штука незаменимая.
   - О да, - поддержал его Кубату, - есть в этом образе нечто фаллическое. Вы только вслушайтесь, как звонко это звучит: "золотые яйца".
   Слегка недоумевая, но понимая ответственность момента, поспешил подыграть им и я:
   - Лично мне такие яйца показались бы излишне щегольскими и чересчур тяжелыми...
   Тем временем мы поравнялись с приоткрытой дверцей шкафа. Мак-Смоллет, повернувшись спиной к полкам, незаметно нащупал какой-то том и сунул его под шкаф.
   - Вперед, друзья! - вскричал Шерлок, и мы гуськом, один за другим, вбежали в пыльную темноту. Постояли секунду, потом Кубату взволнованно приказал: - Назад, товарищи!..
   - Вот они!- сдавленным полушепотом крикнул Холмс, указывая на две мальчишеские фигуры впереди, бегущие по узенькой улочке полуночного городка, где мы вдруг оказались.
   Мы кинулись вслед, однако на самой окраине потеряли отроков из виду. Место было глухое, за городом простиралось кладбище. Осторожно, дабы суетой не обидеть прах усопших, двинулись мы меж гранитных надгробий и крестов. Однако все попытки обнаружить мальчиков были тщетны.
   Вдруг невдалеке от нас послышались возня и сдавленная ругань. Мы двинулись на звук, и вскоре перед нами открылась следующая картина.
   Возле свежевыкопанной могилы зловеще чернел открытый гроб. Луна освещала бледное лицо мертвеца. Рядом стояли трое. Один из них что-то яростно кричал другому. Тот, на кого кричали, внезапно сделал короткий удар и свалил им противника на землю.
   Мы крадучись приблизились настолько, что уже могли расслышать слова, которые выкрикнул третий:
   - Эй вы! Я товарища бить не позволю!
   Выкрикнув это, он кинулся на ударившего, и они сцепились в рукопашной. В это время сбитый с ног поднялся, и в руке его блеснул нож. Один из дерущихся ударил другого поднятой с земли доской, но тут же нож третьего вонзился ему в грудь.
   Мак-Смоллет тихонько ойкнул и зажал рот перчаткой.
   В это время на луну набежали тучи и покрыли мраком страшную сцену. Но глаза уже привыкли к тьме, и вот тут-то совсем рядом с нами, но явно нас не замечая, из-за надгробий выскочили два мальчика и без оглядки бросились бежать. Мы кинулись за ними.
   Они сразу далеко оторвались от нас, а еще через несколько минут мы напрочь потеряли их.
   Запыхавшись, мы бежали вслепую мимо деревянных домишек окраины. Лаяли проснувшиеся сторожевые псы. Но вот луна вновь выглянула из-за туч, и в ее мертвенном свете мы смогли увидеть, как две мальчишеские фигурки юркнули с дороги в какую-то совсем уж развалившуюся хибару.
   Когда мы добрались до нее и, подойдя на цыпочках вплотную, прислушались, из-за стены доносился дрожащий детский голос:
   - Гекльберри, как ты думаешь, что из всего этого будет?
   - Если доктор Робинсон умрет, думаю, выйдет виселица.
   - Да не может быть!
   - Уж это наверное, Том.
   Голоса смолкли. Я с удивлением заметил, что строгое лицо Холмса просветлело, озарилось поистине младенческой радостью. Он осторожно заглянул в окошко, вздохнул, а потом, сделав нам знак рукой, на цыпочках отошел от хибары. Мы последовали за ним. Оказавшись на приличном расстоянии от строения, Холмс шепотом спросил наших спутников:
   - Как, вы говорили, зовут детей?
   - Костя и Стас.
   - Отсюда следует, джентльмены, что я все же ошибся в способе выбора книги.
   Я как всегда поразился прозорливости своего друга и способности его к трезвой критической самооценке. А он продолжал:
   - Поэтому предлагаю вернуться. Для этого нам необходим шкаф. Какие будут предложения?
   - Единственный выход, - заявил Кубату, утирая с лысины пот, - зайти в первый попавшийся дом.
   - Не, - отозвался негр, - по морде получить можно.
   Мак-Смоллет опасливо покивал.
   С ними согласился и мой гениальный друг:
   - Есть подозрение... точнее, уверенность, что мы находимся в Америке в начале девятнадцатого века. А тут с непрошеными гостями не церемонятся.
   Переговариваясь, мы медленно побрели по дороге к центру городка.
   - Эврика! - прошептал Шерлок, уставясь на дверь небольшого каменного строения. Вглядевшись, я понял, что это церквушка.
   - Тут нет никого, а уж шкаф-то найдется, - объяснил свое возбуждение Холмс и, подойдя к двери, принялся ковыряться в замочной скважине вынутой из кармана штуковиной.
   - Холмс! - вскричал я. - Это святотатство!
   - Спокойно, Ватсон, - ответил он невозмутимо. - Я, как вам известно, атеист. К этому мировоззрению я пришел с помощью методов дедукции и индукции. Если Бог есть, то он должен был бы сам наказывать воров и убийц. Значит, если Бог есть, то не нужен был бы я - сыщик. А раз я есть, значит, Бога нет.
   Я просто онемел от такого цинизма.
   Рыжий Мак-Смоллет уважительно наблюдал за действиями Холмса. Когда дверь наконец со скрипом отворилась, он присвистнул:
   - Люблю специалистов! Где это вы научились?
   Иванду ответил за Холмса:
   - С кем, брат, поведешься, от того и наберешься.
   В полутьме, проследовав через проход между рядами скамей, мы поднялись по лестнице на хоры и там действительно обнаружили платяной шкаф с висящими в нем одеяниями певчих. Не раздумывая более, мы по очереди полезли в него. Я стоял предпоследним, замыкал отступление негр.
   Вдруг маленький зал осветился неровным огоньком свечи.
   - Кто здесь?! - опасливо осведомился вошедший с подсвечником в руке. Судя по одежде, это был священник.
   - Быстрее, - крикнул я Иванду и прыгнул вперед. Тот последовал моему примеру, и через мгновение мы вывалились на пол Кащеевой библиотеки.
   - Стой, Джим! Господь покарает тебя! Я скажу вдове, и тебя продадут на Юг! - успел я еще услышать крик священника.
   Интересно, за какого Джима приняли Иванду? Но этого я не узнал, так как вновь оказался в замке Кащея. Холмс стоял рядом с опасно накренившимся шкафом, любовно поглаживая вытащенную из-под ножки книгу. "Приключения Тома Сойера", - прочитал я на обложке и сразу все понял. Как же, известный юмористический романчик...
   - Печально, печально, - Кубату прошелся по библиотеке, подозрительно поглядывая на отобранную Холмсом стопку книг. - Что мы имеем? Побывали в двух Вымышленных мирах, детей не нашли. Бесцельно потраченное время.
   - Почему же бесцельно? - возмутился Холмс. - Все было интересно и, не побоюсь сказать, поучительно. В детстве книга о Томе Сойере оказала на меня огромное влияние! Особенно продолжение, "Том Сойер - сыщик". Том блестяще применяет дедуктивный метод, который я впоследствии развил.
   Помолчав немного, Холмс смущенно добавил:
   - Я и детективом-то решил стать, подражая мистеру Сойеру. Вот. Никогда никому в этом не признавался...
   Шерлок достал трубку и нервно закурил. Кубату и Мак-Смоллет смущенно переглянулись, Иванду крякнул. Я подошел к Холмсу, положил руку ему на плечо и тихо сказал:
   - Не смущайтесь, друг мой. Я ведь тоже... врачом стал, начитавшись "Доктора Дулитла".
   - А я... я... - Кубату сглотнул комок в горле. - Я генералом-диверсантом стал, потому что в детстве "Семнадцать мгновений весны" прочитал. Хорошая книга, душевная. Я потом еще продолжения пробовал писать: "Восемнадцатое мгновение весны", "Девятнадцатое..."
   - Я, - пробасил внушительно Иванду, - как грамоте обучился, так сразу бояна французского, Дюму, читывать стал. Вот... - Он сокрушенно развел руками. - Дочитался.
   Мы все повернулись и уставились на Мак-Смоллета. Тот смущенно заерзал:
   - Ну... а чего... нормально. Меня в детстве орфографический словарь потряс. Слов много, все разные... Стал переводчиком.
   - Друзья! - Кубату обвел нас большими влажными глазами. - Возьмемся за руки, друзья! Всех нас книги наставили на путь истинный! Всем лучшим в нас мы обязаны книгам! Книга - лучший учитель! Книга...
   - Лучший подарок! - радостно встрял Мак-Смоллет. Кубату поперхнулся, закашлялся и неуверенно предложил:
   - Может, это... отдохнем, поспим... Я был с ним согласен, однако Холмс почему-то придерживался иного мнения.
   - Скажите, генерал, - обратился он к Кубату, - а можем ли мы отдохнуть в Вымышленном мире? Выспаться, покушать, попутно разыскивая юных джентльменов?..
   - Попал в цвет, - поддержал Холмса Мак-Смоллет.
   - Ребятам, конечно, трудно, но и мы устали... - почесал затылок генерал. - Холмс, вероятно, у вас есть и более серьезные аргументы в пользу этого плана?
   - Есть. Этот черный маг, Кащей Бессмертный, он на свободе?
   - Да, скрывается, и где - неизвестно, - признал Кубату.
   - Так вот, - продолжал Шерлок, - что, если негодяй вернется в свой замок и нападет на нас, пока мы спокойно спим?
   Все переглянулись. Я, хоть и не мог до конца поверить в волшебство, спросил:
   - Кубату, а у вас есть... э-э-э... защита против магии? Заклинания, амулеты, молитвы?
   - Как вы уже убедились, дорогой Ватсон, - сухо ответил Кубату, - нет.
   - Значит, мы в опасности, - заключил Холмс. - Несмотря на ум генерала, отвагу и силу Иванду, находчивость Мак-Смоллета, а также наши скромные способности - угроза от Кащея остается. Не лучше ли нам ночевать в Вымышленных мирах?
   - Там тоже опасно... - уже соглашаясь, сказал Кубату. - И магия порой бывает...
   - Но не такая черная! - Холмс заявил это, не заметив, как насупился и помрачнел Иванду. Порой мой гениальный друг бывает несколько бестактен.
   - Ладно, - решил Кубату. - Давайте взглянем, куда направимся на ночлег...
   Он подошел к стопке книг, выбрал одну. Удивленно наморщил лоб.
   - А это еще что за книга? Авторы незнакомые...
   Повертел книгу в руках и сказал иронически:
   - Ну а название-то... "Сегодня, мама!" Книги надо называть по-другому, интригующе и экзотически. Скажем: "Тегеран, сорок пять минут первого ночи..." Так, о чем здесь пишут-то?
   Раскрыв книжку, Кубату с выражением прочитал:
   "Между тем наши собеседники окончили короткое совещание, и оранжевоголовый откашлялся.
   - Давайте знакомиться, детишки, - сладким голосом сказал он. - Я дядя Смолянин, младший майор космофлота Земли, переводчик.
   - Земли? - ахнули мы с братом.
   - А он, - Смолянин сделал жест в сторону зелено-белого, - генерал-сержант Кубатай, командующий космофлотом, лицо особо важное.
   Выдержав короткую паузу, он добавил:
   - На вид он - хитрый перец. Но душа у него добрая, ребятишки".
   Не знаю, чем этот незатейливый отрывок так поразил Кубату и Мак-Смоллета. Кубату застыл с открытым ртом, а Мак-Смоллет отступил на шаг и прикрыл голову руками.
   - Так... - прошептал Кубату. - Это... что... как же так? О ком?
   - Мне кажется, - сухо сказал Холмс, - что в этом отрывке говорится о генерале Кубатае и переводчике Смолянине. Что-то мне напоминают эти имена, джентльмены...
   И тут меня осенило. Пользуясь дедуктивным методом моего друга, я сделал великое открытие раньше, чем он сам!
   - Кубату! - заорал я. - Вы не Кубату, вы Кубатай! А Мак-Смоллет - это Смолянин! Я разоблачил вас!
   Холмс страдальчески посмотрел на меня: видимо, своей догадливостью я уязвил его честолюбие. Сказал:
   - Бесспорно, бесспорно. Ватсон прав. Так что же вы нам скажете, джентльмены?
   Кубату по-прежнему смотрел в пространство и бормотал:
   - Как... что... я - хитрый перец? Я, генерал-сержант, диверсант, герой, и - хитрый перец?
   - Но душа у тебя добрая! - пискнул Смолянин. - И вообще все неправда, я такого не говорил!
   На нас и на негра Кубату-Кубатай и Мак-Смоллет-Смолянин никакого внимания не обращали.
   - Я... я же к тебе как к родному... как к сыну приемному... как к брату названому... как к другу-диверсанту относился, - шептал Кубатай. - А ты меня - "перцем", да еще "хитрым", при ребятах... Предатель...
   - Джентльмены, джентльмены, - замахал руками Шерлок. - Спокойно! "Хитрый перец" - это вовсе не обидно, это даже в чем-то лестно! Успокойтесь!
   Как ни странно, но замечание Холмса оказало свой эффект. Кубатай посмотрел на него и спросил:
   - Вы и вправду так считаете, Холмс?
   - Конечно, - не моргнув и глазом сказал Шерлок. - Всё в порядке. Объясните лишь, каким образом вы - реальные люди - оказались в книге?
   Кубатай потряс томик, задумчиво предположил:
   - Ну... Очевидно, ребята рассказали о своих приключениях в двадцать пятом веке и какие-то предприимчивые авторы написали строго документальную книгу. Книгу издали, она... - Кубатай постепенно воодушевлялся. - Пользовалась огромным успехом, прожила века, попала и в библиотеку замка... Вот только чего я ее раньше не читал?
   - Книг много, - вздохнул Смолянин. - Я вот старые книги собираю, уже много-много собрал, а все время новые попадаются.
   - Да, ты прав... Вот тут еще одна повестушка, называется... ха... "Остров Русь"... Да-с... - Кубатай осторожно полистал томик, подозрительно вглядываясь в страницы, лукаво покосился на Смолянина, прочел:
   "В этот миг дверь отворилась и на пороге показались двое - Кубатай с оголенной сабелькой в руках и Смолянин, понурый, держащийся, словно баба на сносях, за поясницу.
   - Кащей, он же - Кащеев, он же - Манарбит! - вскричал Кубатай. - Именем верховного правительства Земли, вы арестованы!
   - Что ж, - вздохнул Кащей, - рано или поздно это должно было случиться..."
   - Помню-помню, - закивал Иванду. - Было, пленили мы ворога, а потом... Что ж дальше-то не читаешь, мудрец?
   - Зачем, зачем читать? - засуетился Кубатай. - Да, отпустил я его, но ведь и ты поддержал, Иван... Так, а что еще тут интересного есть...
   - Стоит ли отвлекаться? - Холмс похлопал Кубатая по плечу. - В данную книгу Кащей Бессмертный детей прятать не стал бы.
   - Почему?
   - Элементарно, Кубатай... позвольте называть вас подлинным именем? Отправив детишек в Вымышленный мир, где действуете вы - их отважные защитники, он ничего бы не добился. Значит, мальчики спрятаны в ином мире.
   - Верно, - вздохнул Кубатай. - Ладно, отправимся еще куда-нибудь. Но знаете, Холмс, мне кажется, что вы сбили меня с интересной мысли... нет, уже забыл. Суньте какой-нибудь том под шкаф.
   И мы вновь ринулись навстречу приключениям...

Глава пятая,

   в которой на сцене появляется вещий мужичок
   Потирая руки от удовольствия, Кащей прошептал заклинание, взмахнул руками, плюхнулся в возникшее позади него кресло-качалку и принялся ждать. Как выглядит конец света, он представлял смутно, но в том, что зрелище предстоит достойное, - уверен был.
   Минуты шли, а материя мира почему-то все не расползалась по швам, не налетал разноцветный электрический смерч, сметающий с земли города и страны, не накатывала невесть откуда взявшаяся черная и густая волна небытия...
   Улыбочка на устах Кащея поблекла, его раскачивания в кресле взад и вперед становились все более нервными и яростными, пока наконец, качнувшись особенно круто, он не перекувыркнулся вверх тормашками, опрокинувшись вместе с креслом на пол.
   Бормоча проклятья и ругательства, он вскочил на ноги и принялся расхаживать от стены к стене библиотеки. Так и не дождавшись исчезновения ВСЕГО, он внезапно остановился и ясно произнес в пыльной тишине:
   - Как же так?!
   И тут же ответил себе сам:
   - Их вернули! Их вернули ДЗР-овцы, кто же еще мог это сделать?! Смолянин и Кубатай - только они, проклятые, по острову шастают! Шастают да супротив меня козни вершат. А если даже и не они помешали, то только через них можно выяснить, кто это сделал. Выяснить и пресечь. Но как их найти?!
   Покопавшись в широких карманах кафтана, Кащей выудил оттуда зеркальце наподобие того, что у Марьи-искусницы имелось, и вскричал:
   Свет мой, зеркальце, скажи...
   Или лучше покажи
   (Без кокетства и утайки)
   Смолянинку с Кубатайкой.
   Зеркальце затуманилось, пошло рябью... и потухло. Кащей решил, что такой неверный итог его стараний связан с неудачной формулировкой приказа: то ли зеркальце не умеет работать "без кокетства и утайки", то ли оно не реагирует на уменьшительно-ласкательные формы имен искомых басурманов. Кащей поднапрягся и выпалил другое четверостишие:
   Волю выполни мою,
   А иначе - разобью:
   Покажи мне Смолянина
   С Кубатаем-осетином!
   Зеркальце вновь честно попыталось выполнить его приказ, затуманилось, пошло рябью... и погасло опять.
   - Проклятье! - простонал Кащей и тут только вспомнил, что сам же в целях конспирации наложил на все волшебные зеркала острова необратимое заклятье.
   Шмякнув в сердцах бесполезную стекляшку об пол, так, что только острые брызги рассыпались в стороны, Кащей сплюнул и процедил сквозь зубы:
   - Все равно найду.
   ...В княжецких палатах царило уныние. Расхворалась племянница Владимирова да жена Добрыни Никитича - Забава Путятишна. Что за хворь окаянная напала на нее, никто сказать не мог - ни лекари, ни бояны, ни даже Гакон - толстый бестолковый поп, на смену Гапону пришедший. Ясно было и неспециалисту, что скрутило ее знакомое уже царскому двору несмеянство, да в острейшей форме. Третью уж неделю лежмя лежала Забава на перинах пуховых, приговаривая лишь:
   - Тошно мне... Ох тошно!..
   Владимир с ног сбился.
   Тут-то и появился в палатах его гость незваный, однако долгожданный - лохматый да бородатый мужик в лаптях. Пав пред князем на колени, вскричал мужик:
   - Я - Гришка Распутин, святой старец! Лучшая водка моим именем прозвана да песенка заморская про меня сложена! Дозволь, Красно Солнышко, племяшку твою осмотреть да излечить по возможности!
   - Чего ж не дозволить, валяй, - согласился Владимир. - Однако признайся, прохиндей, откуда о хвори-то ее ведаешь?
   - Да как не ведать, княже?! Вся земля Русская стонет от вести сей горестной!
   - Серьезно? Лестно мне это, лестно... Ну ладно, дерзни. Коли излечишь Забаву, богато, Гриша, одарен будешь. А уж коль не излечишь, не обессудь, головы лишишься.
   - По рукам! - согласился Григорий. - Давай-ка, княже, поскорее сведи меня к ней, а то, не ровен час, отдаст она, сердешная, Богу душу, меня не дождавшись...
   - Типун тебе на язык, Григорий! - всполошился князь и заторопился было, но тут же и осекся: - Не получится быстро. Забава-то с Добрыней на той половине царства живет, что я Емеле с Несмеянушкой на свадьбу презентовал... Покамест в отделе режима паспорт заграничный оформят, пока таможню пройдем...
   - Развел ты, княже, бюрократию, - нахмурился Григорий. - Помрет Забава, то-то урок тебе будет.
   Побледнел Владимир от слов эдаких, поежился... Махнул рукой, мол, была не была, и молвил:
   - Айда, без документов попробуем.
   - Стой, кто идет! - пронесся над границей зычный окрик богатырский.
   - Кто, кто! - проворчал Владимир. - Дед Пихто! Князь это!
   - А по мне - хоть князь, хоть грязь, а в чужой овин не лазь, - презрительно объявил пограничник.
   - Видал?! - беспомощно глянул Владимир на Григория. - Я нонче - аки король заморский, Лиром именуемый! - Затем вновь обернулся к богатырю, напустил на чело грозности и заорал:
   - Да ты чё, Илюха! Как же этот овин - мне чужой?! Земля-то сия - Русь, а я - князь русский! Богатырь покачал головой:
   - Э, нет. Руси-то две теперича. Та, что у тебя, - Русь Владимирская. А тута - Русь Емелина, сюда пускать не велено...
   Григорий отстранил князя рукой, выступил вперед и вдруг гаркнул, да так, что испуганно присел и поджал уши конь под Ильей Муромцем:
   - Оборзели?!!
   Илья оторопело уставился на него. Григорий набрал в легкие побольше воздуха и, выпучив глаза, рявкнул еще:
   - Над князем куражиться?!! У последней черты, можно сказать, стоим! Разменяли Русь, мать вашу!!!
   Ноги у богатырского коня окончательно подкосились, и он тяжело плюхнулся наземь.
   - Да ладно, брось орать-то, - примирительно заговорил вынужденно спешившийся Илья. - Чего надо-то?
   Однако Григорий раздухарился и, видать, в сердцах о цели своего прибытия запамятовал.
   - Чего надо?! - продолжал он грозно кричать. - А если даже и ничего, тогда что?!!
   Илья призадумался, но промолчал. Тут вовремя встрял Владимир. Опосля Гришкиного рыка голос его казался тоненьким и слабеньким, хотя и кричал он, пытаясь попасть тому в тон:
   - Лечить Забаву будем или как?!
   Илья глянул на него, презрительно поморщился, но тут князя подхватил Григорий:
   - ИЛИ КАК?!! - рявкнул он.
   Илья почесал шлем.
   - Вот это да, - сказал он, - вот это я понимаю. Глас народа. Проходите, чего уж там. Или мы - нехристи какие, не понимаем?.. Дело-то семейное...
   Григорий и Владимир чинно проследовали через границу. Князь с уважением поглядывал на своего спутника.
   ...Обезумевший от горя Добрыня сидел перед постелью жены, время от времени роняя на дубовый пол скупую мужскую слезу.
   Войдя в покои, Владимир остановился в нерешительности. Григорий же протопал прямо к постели и приказал безапелляционно:
   - Очистить помещение!
   - Ты кто таков? - подпрыгнул от неожиданности Добрыня.
   - Лекарь это, Добрынюшка, лекарь, - успокоил его Владимир. - Из народа человек. Святой, ежели не врет. Обещался супружницу твою на ноги поставить.
   - Пущай ставит, ежели обещался, - согласился Добрыня. - А не поставит, пусть на себя пеняет.
   - Очистить помещение, - неприятным голосом повторил Григорий. - И ты, князь, тоже обче-то выйди, а то, не ровён час, на тебя хворь перекинется.
   - Пошли, пошли, Добрынюшка, - заторопился князь и потянул богатыря за рукав.
   - Да как же я жену свою... в спальне... с мужчиной... - начал Добрыня неуверенно, но Владимир тут же инициативу перехватил:
   - Да ведь старец он уже, Добрыня. Святой тем более. А медицина, брат, дело темное, разумению нашему не подлежит...
   Наконец князь выволок богатыря из комнаты, и Григорий с Забавой остались наедине. Григорий откашлялся и произнес в подрагивающую от рыданий спину:
   - Ну, сказывай, красна девица, что у твоей болезни за симптомы?
   Забава прекратила рыдать, обернулась, села на кровати, поджав под себя ноги, утерла слезы, улыбнулась во весь рот и ответила:
   - А ты - страшненький, дядька. Лохматенький. Я страшненьких люблю. - И она озорно подмигнула. - Вот и Тугарин у меня был - такая страхолюдина, глянешь - дух захватывает. А я его люби-и-ла, - вновь принялась она размазывать по щекам слезы. - Страшный, зеленый, чешуйчатый, - шмыгая носом, продолжала Забава мечтательно. - Не то что этот, - презрительно кивнула она на дверь. - Розовый, гладкий, словно девка красная, аж потрогать противно! Еще и Добрыней кличут... добрый, значит. Бр-р! А Тугарин - злой был! Решительный! Настоящий мушчина. Ты, дядька, тоже злой, по глазам вижу, - заметила она, вглядываясь в дремучие распутинские космы. - Тоже, видать, решительный... Ну иди ко мне, волосатенький, - протянула она к нему руки обольстительно, - иди, развей мои печали!
   - Изыди, Сатана! - вскричал Григорий, отскочив к противоположной стене. - Руки прочь, бесстыжая!
   - Ругается! - умилилась Забава и ринулась за ним.
   Распутин опрометью кинулся в двери и, захлопнув их перед самым Забавиным носом, подпер их собственной спиной.
   С минуту за его спиной раздавались удары и толчки, потом все стихло, а затем в отдалении вновь послышалось девичье хныканье. Григорий расслабился.
   - Ну что?! - обступили его с обеих сторон Добрыня и Владимир.
   - Жить будет, - объявил старец авторитетно. - Случай, однако, сложный. Сглазили бабу.
   Владимир охнул, а Добрыня возопил:
   - Кто?! Кто сглазил?! Скажи только, из-под земли достану!!!
   Вот тут-то и выложил Григорий то, ради чего ко двору Владимирову прибыл, ради чего и весь спектакль с лечением Забавы затеял:
   - Знаю, знаю я, кто это сделал. Не первый то случай на Руси могучей. Шастают по ней два басурмана - Смолянин да Кубатай, они и вершат дело черное.
   - Ужель Смолянин?! Ужель Кубатай?! - поразился Добрыня. - А ведь друзьями сказывались!
   - То у них, у басурманов, заведено так, - наставительно молвил Владимир. - Молод ты еще, Добрынюшка, доверчив... И как же заклятье сие снять? - обратился князь к Григорию.
   - Один только путь есть: поймать басурманов да пыткой выпытать. Окромя них никто этого знать не может.
   - Не верится что-то, - снова вздохнул Добрыня. - Ладно, разберемся. Дозволь, княже, мне со товарищами на поиски пуститься?
   - А чего ж, дозволяю, - покивал Владимир, польщенный тем, что просят его разрешения (чего давно уже не случалось) . - И дурака с собой прихватите - надоел он мне пуще репы пареной. Все норовит доказать, что неверно я службу на Руси установил.
   - Иван-дурак - очень даже нелишним нам будет, - согласился Добрыня. - У него к Кубатаю особый счетец имеется...
   А князь, не слушая, продолжал:
   - То, говорит, надобно какой-то шаг особый - "строевой" - вырабатывать, то Устав какой-то писать. Войско-то почти уж все разбежалось, а он - в воеводы метит. Отправляйтесь, короче, вчетвером. Хоть какая-то от вас польза будет.
   На том и порешили.

Глава шестая,

   в которой нам книги строить и жить полагают
   (Рассказывает Костя)
   - Стас! - Я осторожно похлопал брата по выступающей части тела. Тот встал, отряхнул часть снега и задумчиво сказал:
   - Холодно.
   Да, в этом он был совершенно прав. Мороз был несильным, градусов десять, но школьная форма от него спасала слабо.
   - Костя, а что мы здесь делаем?
   Подумав, я нашел самый правильный ответ и без колебаний поделился им с братом.
   - Мы? Мы замерзаем.
   - Плохо, - так же спокойно и неторопливо ответил Стас, начиная плавно притопывать ногами. - Интересно, куда нас сволочь Кащей засунул? На Северный полюс? Замерзнем...
   Попадание в коварную Кащееву ловушку подействовало на него удивительным образом. Братец начисто лишился своей неуемной энергии. Сообразив, что такой вареный или, точнее, свежемороженый Стас мне в беде не помощник, я заорал:
   - Стас, проснись! Делать что-то надо! Кубатай бы тебя не одобрил!
   При упоминании любимого имени Стас слегка ожил. Я понял, что надо закреплять успех:
   - Да что Кубатай! Разве в твоих любимых книжках так легко сдаются? Вспомни эту... как ее... "Молчание кондора". Или "Курятник в зеленом лесу". Там ни в какой беде не унывают!
   На самом-то деле я этих книг не читал. Только слышал, что они учат доброте и мужеству. Но напомнил о них удачно - брат окончательно ожил. Книжки писателя Решилова были для Стаса второй святыней, почти сравнимой с генерал-сержантом. Он потер порозовевший нос, обошел вокруг меня, потом заявил:
   - Стой крепче. Я тебе на плечи заберусь и осмотрю местность.
   - Давай лучше я на тебя залезу! - возмутился я.
   - Не стоит. Ты же выше. Если я на тебя стану, то больше смогу увидеть.
   ...Был тут какой-то прокол в Стасовой логике. Но спорить не хотелось, да и времени не было - у меня от мороза аж уши звенели.
   Я сел на корточки, Стас, пыхтя, вскарабкался мне на плечи, и началось... Кое-как распрямившись, я топтался в снегу, а Стас, стоя на моих плечах, командовал:
   - Направо. Еще. Еще направо. О... О!!!
   - Что? Что?! - воодушевился я.
   - Подпрыгни! - потребовал Стас. - Да повыше.
   Деваться было некуда. Я поднатужился - и прыгнул...
   Выбираясь из снега, Стас сообщил:
   - Костя, мы спасены! Там дома!
   - Молодец, - прошептал я. Стас зарделся. Сказал:
   - Я смог их увидеть только потому, что стоял на твоих плечах!
   Вроде и ситуация была критическая, а как мне тепло от такого признания стало! Тепло-тепло... И сонно... Тут я понял, что просто замерзать начинаю, и завопил:
   - Бежим!
   И мы помчались, временами проваливаясь в снег по пояс.
   - Жаль, что книжки Решилова у Кащея остались, - вздыхал Стас на бегу. - Такое собрание! Все есть - и "Осиновые штанишки", и "Побудка для сестрицы", и "Шофер на каждый день". А самое главное - там был новый роман! "Правда о летчиках и самолетах"! У нас он вообще еще не написан! Представляешь - раньше писателя бы прочитали!
   - Ты сейчас холода надышишься, - осадил я Стаса, - заболеешь и вообще ничего никогда не прочтешь.
   - Почему?
   - Да потому что помрешь!
   Но Стаса мои слова лишь на время от болтовни оторвали. Так всю дорогу и разглагольствовал, даже когда от холода у него язык заплетаться начал. И лишь когда прибежали мы к домам - было их штук десять, все такие приземистые, крепкие, - замолчал. Подойдя к домам поближе, мы увидели табличку на столбе.
   Станция
   МОЛОДЕЖНАЯ
   - Это где? - спросил Стас, который по географии знал лишь долину Нила.
   - В Антарктиде, - поднатужившись, каким-то чудом вспомнил я.
   - А где полярники? - возмутился Стас. Покрутил головой и вдруг воскликнул:
   - Во! Глянь, у них митинг какой-то! Руками машут...
   Я посмотрел в ту сторону, куда он показывал, и чуть не засмеялся, хоть нам было и не до смеха. В километре от нас и вправду по снегу прыгали черные фигурки и махали крылышками.
   - Балда! Это пингвины!
   - Допустим, - не смутился Стас. И повторил: - А где полярники?
   Я только плечами пожал. Снег вокруг домов был чистый, нетронутый. Сразу видно - давно здесь никто не зимует.
   - Надо внутрь попасть, - решил Стас, и мы принялись обходить дома. Легко сказать - внутрь! Все двери были на такие могучие замки заперты, что их и ломом не своротишь.
   - Это ж надо, - возмущался Стас, стуча зубами. - Дети замерзают, а они от воров всё позакрывали.
   Только одно здание, поменьше других, с вывеской "Красный уголок" было заперто халявно - на обычный английский замок. Шансов, конечно, было мало, но... Я достал из кармана наш домашний ключ и попытался повернуть...
   Дверь открылась!
   Мы с братом ввалились в маленькую комнатку вроде прихожей. Там еще дверь была. Зашли, видим - просторный зал, полки с книгами, как в Кащеевой библиотеке, сквозь замерзшие окошки кое-как пробивается свет. Посреди зала железная печка, на ней - коробок спичек и пачка "Беломорканала". В углу - железная койка. И холодина - как на улице.
   - Все равно замерзнем, - решительно заявил Стас. - Так уж получается.
   - Не замерзнем! - сказал я с неизвестно откуда взявшимся оптимизмом и стал снимать с полок подшивки газет: "Труд", "Комсомольская правда" и "Спид-ИНФО".
   Когда в печке газеты как следует разгорелись, я придвинул Стаса поближе к огню, накрыл одеялом с койки, сам в другое укутался. И мы принялись оттаивать.
   ...Минут через сорок вся изморозь с нас сошла, а у Стаса даже ноги снова шевелиться начали.
   - Газеты-то кончаются! - ехидно, словно рад был замерзнуть, заявил он. - Что делать будем?
   Я оторвался от увлекательного чтения - той странички в "Спид-ИНФО", где печатают кверх ногами, - с удовольствием запустил газету в огонь и сказал:
   - Твоя очередь огонь поддерживать. Вон... книжек много.
   У Стаса отвисла челюсть.
   - Книжками? - простонал он.
   - А чем еще, - вздохнул я. - Ну чё получше - оставляй, а всякую лабуду - в огонь.
   - Нехорошо... - Стас замотал головой. - Люди старались, писали... А мы - сжигаем?
   Ах, он же у нас теперь начинающий писатель! Я рассвирепел:
   - Запомни, Стас, жизнь человеческая, тем более детская, важнее книжек!
   - Ну да, - поколебавшись, сказал брат, - об этом и Решилов писал.
   - Вот! И все писатели с радостью бы сожгли свои книжки ради того, чтобы нас спасти! Уверяю! Даже Лев Толстой бы сжег, он детей очень любил.
   - Вот с него и начнем, - решил Стас. Но Толстого он нашел не сразу. Вначале мы грелись Достоевским, тем более что тот сам говорил: ничто, мол, в мире детской слезинки не стоит. Потом Лермонтова нашли... но он мало написал, к сожалению. Диккенс нас окончательно согрел, а на середине Льва Толстого температура в комнате стала вполне приличной. Мы сбросили одеяла, придвинули койку к огню поближе и начали военный совет.
   - Книжек нам на недельку хватит,- рассуждал Стас.- А за это время мы другие дома откроем, всяких деревяшек запасем, может, и радиостанцию включим...
   - А есть что будем? - Я вытряс из карманов еду, запасенную на пиру у Кащея. - Этих конфеток и печенья надолго не хватит!
   - Ну, на моржей будем охотиться, - беспечно сказал Стас, извлекая из-за пазухи подмороженные бананы, а из карманов - твердые как камень пирожки.
   - Балда! В Антарктиде моржей нет... кажется. Тут только пингвины водятся.
   - Значит, на пингвинов будем охотиться. Это еще лучше, они яйца откладывают. А я хорошо яичницу готовлю. Ты знаешь.
   От последней фразы меня снова мороз продрал. Не для того я родную маму от фараона спасал, не для того на Венеру путешествовал, не для того Кащея пинал, чтобы от пингвиньей яичницы помереть!
   - Пингвины, Стас, - как можно внушительнее сказал я, - животные редкие, исчезающие. Их охранять надо!
   - Ничего, - отмахнулся Стас. - Я по телеку слышал, что если человек в безвыходную ситуацию попал, то он может на кого угодно охотиться... Костя, ты чего почитать хочешь, Булычева или Казанцева?
   - Конечно, Булычева!
   - А я на нем бананы разогрел, - убитым голосом отозвался Стас. - Да ладно, книжка не очень толстая была. "Старость Алисы" называлась.
   Я только вздохнул. Я книжки про Алису люблю... да и она сама мне нравится. А вот Стас никак этого не поймет.
   - Давай поедим и спать ляжем, - с горя предложил я.
   - Давай, - радостно согласился Стас. И мы принялись наедаться перед сном. Вначале съели пирожки, потом бананы, которые стали мокрые и липкие. Осталось у нас чуть-чуть конфет и пригоршня печенья.
   - Завтра будем голодать, - вздохнул Стас. - Или на пингвинов охотиться...
   Дались ему эти пингвины! Я ехидно спросил:
   - Как же ты на них охотиться собрался? Муми-бластеров нету!
   - Очень просто. Сделаем лук и стрелы. Как в книжке "Столяровы, старший и младший".
   - Слушай, твой Решилов - это ходячая оружейная лавка! - съязвил я.
   - Еще бы. Он же книжку о старинном оружии написал - "Девочка с аркебузой"... - Стас вздохнул и принялса кидать в огонь толстые тома Казанцева. Потом заметил: - Вот... Тоже полезный писатель. Много написал. И бумага хорошая, сухая.
   ...От вчерашних переживаний и разговоров мы даже забыли договориться, кто будет огонь поддерживать. Так что утром не ругались, по чьей вине он погас. Бросили жребий, кто будет печку растапливать - стали перечислять фантастические романы на букву "П". Кто первым остановится, тот и проиграл. Стас первым выдохся, вылез с визгом из-под одеяла и ну давай огонь разводить! И главное, со злости начал жечь именно те книжки, которые на "П" начинались. Ох и много же их было! Пляшет, противный, по полу, подкармливает печку печатной продукцией, причитает печально:
   - "Путь обмана"... Простите, пожалуйста... "Пристань желтых кораблей"... Пойдет! "По грибы"... Придется... "Пляшущие человечки"...
   - Подожди! - пришлось придержать потенциального писателя. - Прекрасная повесть!
   Вылез я из-под одеяла, отобрал у Стаса "Человечков". На что начал замахиваться, подумать страшно! И мы принялись кидать в огонь другие детективы. Подняли температуру в помещении и "Уставом караульной службы", у которого корешок самый твердый оказался, изморозь с окна отскоблили. Смотрим: погода портится. Ветерок со снегом, тучи в небе.
   - Стас, еды много осталось?
   - Ну... конфеты, печенье...
   - Значит, придется искать продукты, - решил я.
   ...Чего мы только не нашли, замотавшись в одеяла и открыв топором самые сложные замки! Четыре мясорубки, восемь кастрюль, соковыжималку, мантышницу и машинку для закатывания маринадов... А вот из еды был только замерзший насквозь аквариум с пятью золотыми рыбками и десятком улиток.
   - Что же здесь случилось? - грустно сказал Стас, когда мы вернулись в теплую, согретую Человеческой Мыслью библиотеку.
   И тут меня осенило! Я схватил со стола журнал учета выданных книг и стал его зачитывать, ближе к концу:
   "Третье сентября. Выдано:
   Иванов: "Декамерон", автор - Боккаччо.
   Петров: Подшивка "Спид-ИНФО" за 1994 год.
   Сидоров: "Жюльена", автор - маркиз Де Сад".
   - Любопытно, - грызя замороженную карамель, сообщил Стас. - А через недельку? Я перелистнул журнал и прочел: "Десятое сентября. Выдано:
   Иванов: "Триста блюд из картошки".
   Петров: "Домашние разносолы".
   Сидоров: "О вкусной и здоровой пище"".
   - Ага! - воскликнул Стас, поглощая печенье. Я отобрал у него остатки продукта и стал читать дальше: "Семнадцатое сентября. Выдано:
   Иванов: "Хатха-йога".
   Петров: "Голодание - основа долголетия".
   Сидоров: Поль Брэгг "Пища, которая всегда с тобой"".
   - Так... - мрачно произнес Стас. - Ты в конце глянь!
   Глянул я в конец и с облегчением вздохнул:
   - Стас, нормально! Тут написано: "Ура! Нас сегодня эвакуировали! Петров починил рацию и, прежде чем она снова сгорела, успел послать "SOS". Ура!"
   - Так прямо и написано? - осведомился брат. - Прежде чем сгорела?
   Я кивнул. Действительно, плохи наши дела...
   - Помочь нам может только Кубатай! - Стас нервно зашагал по комнате. - Он - настоящий мужчина. Он - верный друг. Он... - тут Стас даже паузу сделал, подбирая словечки покрасивее, и изрек: - Он - неучтенный фактор в преступном замысле Кащея!
   - Он - ужас на крыльях ночи, - печально добавил я.
   - Кстати, о ночи! К вечеру мы проголодаемся! - как ни в чем не бывало переключился на прозу жизни Стас. - Пошли охотиться, а? Ну пошли...
   - А лук и стрелы?
   - Дубинками обойдемся, - и Стас начал озираться по сторонам. - Костя, пока не холодно, пойдем на охоту!
   ...Через час мы брели по снежному полю в сторону черных точек. Мы замотались в одеяла, на ноги поверх кроссовок надели найденные в домике сапоги. До пингвинов было еще далеко, но сомнений в том, что это именно они, не осталось.
   Стас мурлыкал что-то бодрое и помахивал дубинкой - металлической ножкой от стула. Ножка была с винтом и выглядела внушительно. Зато моя дубинка, палка от швабры, была очень длинной. А это, по-моему, еще лучше.
   - Костя, ты что больше любишь, ножку или крылышки? - спросил меня Стас на полпути. - Чур, ножки мои!
   Я не ответил. Я глядел на пингвинов, и меня терзали смутные сомнения. А через десять минут и Стас замедлил шаг. Почесал красный от холода нос и признался:
   - Наверное, нам обоим крылышка хватит...
   Пингвинов оказалось штук миллион. Ростом они были повыше нас. Галдели, как вороны на помойке. И поглядывали на нас - нехорошо так, изучающе...
   А вокруг было красиво! Развиднелось, солнце пригревать стало, и все вокруг засияло. Даже не думал, что лед может так сверкать, переливаться, играть всеми цветами радуги. А далеко-далеко впереди море было, темно-черное, присыпанное мелкими льдинками. Там тоже пингвины резвились...
   - Все-таки пингвин - зверь редкий, - не замечая, что называет пингвина зверем, произнес Стас. - Яичница лучше.
   - Лучше, - глядя на пингвиньи туши, соврал я. - Они яйца высиживают в гнездах, но иногда отходят... попить, например.
   - Ну вон один и отошел. - Стас ткнул в сторону пингвина, который и вправду побрел к морю, подозрительно на нас оглядываясь. - Так, сейчас мы яичко и раздобудем...
   И прежде чем я успел его остановить, брат кинулся к оставленному без присмотра гнезду - кучке камней на снегу. Порылся там, схватил что-то и побежал обратно. А вокруг пингвины орут, крылышками машут, на месте топчутся. Тот пингвин, который пошел водичку пить, оглянулся, увидел разбой да как чесанёт обратно!
   - Стас, ходу! - завопил я и сам последовал своему совету. Только брат меня быстро догнал, потому что кинул дубинку, одеяло и сапоги. Но яйцо - крупное, с литровую банку - крепко прижимал к животу.
   - Оглянись, он еще гонится? - спросил Стас на бегу.
   - А сам не можешь?
   - Страшно!
   Я оглянулся - и прибавил ходу. Потому что за нами гнались даже два пингвина - тот, которого мы обворовали, и другой - здоровенный, ростом метра в два! Стас меня понял без слов.
   - Бросай яйцо! - вопил я. Но Стас то ли не слышал, то ли его жадность одолела, то ли от испуга у него руки свело.
   На полпути маленький пингвин повернулся и побрел обратно: наверное, новое яйцо откладывать. Но большой гнался. Лучше бы наоборот!
   До библиотеки и оставалось-то всего ничего, когда Стас поскользнулся и рухнул в снег. Я остановился.
   - Мне яйцо помешало, - приподымаясь, заявил Стас.
   А пингвин был уже рядом. Ох и здоровый же! Наверное, это был муж маленького пингвина, самец. А может быть, даже вожак стаи! Делать было нечего: я взял дубинку наперевес, как копье, и грудью заслонил непутевого брата.
   - Кря! - сказал пингвин, останавливаясь в двух шагах. И разжал свои передние плавники... то есть, тьфу ты, крылышки, которые крепко прижимал к животу. В снег шлепнулось яйцо! Еще одно!
   - Кря! - добавил пингвин и вразвалку побрел обратно.
   - Вот это класс! - только и выдавил я. А Стас обалдело помигал и предположил:
   - Может, он решил нам помочь? Понял, что мы голодные?
   Вареные пингвиньи яйца - это, скажу вам честно, гадость жуткая! Рыбой воняют, скорлупу фиг пробьешь, а до желтка добираться просто сил никаких нет. К тому же они были немножко несвежие. Но мы мужественно съели яйца - жрать уж очень хотелось.
   - Вот ведь как жизнь устроена! - начал философствовать Стас. - Нигде порядка нет, даже в Антарктиде. Станцию на произвол судьбы бросили, никаких продуктов не оставили. И ни одного ружья. Стыдно сказать - приходится яйца у пингвинов воровать! Разве так делается?
   - Делается, - листая обреченного на сгорание Джерома К. Джерома, сказал я.
   - Костя, но вот ты бы, будь президентом, допустил такое безобразие?
   - При чем тут президент? У него других дел хватает.
   - На всё надо время находить! Нет порядка в стране. Да что там в стране - нигде в мире нет. Давно надо было всем собраться и в Антарктиде лыжные базы устроить, катки... А пингвинов - в резервацию! - кровожадно добавил Стас.
   - Вот вырастешь, станешь президентом, потом в ООН выступишь и всё устроишь как положено, - попытался я успокоить Стаса.
   - Ждать долго... Был бы я сейчас президентом, пока молодой, с оригинальными мыслями, непьющий почти... Эх!
   - Кто бы тебя слушал? Пятиклассник-президент! Ха!
   - Не слушали бы? Значит, надо не президентом стать, а диктатором! И вообще, всю власть в мире детям передать. Взрослые пусть работают, старики отдыхают, дети - управляют, а пингвины - вымирают. Тебя, Костя, я бы министром сделал. Военным.
   Я немножко обдумал это предложение. Было оно заманчивым, что говорить, вот только немного нереальным.
   - Поспи, голова свежее будет, - посоветовал я. Стас надулся и буркнул:
   - Ладно, тогда будешь министром сельского хозяйства. В наказание!
   Наверное, через полчаса брат бы так разозлился, что назначил меня директором школы или сантехником в Белом доме. Но тут в дверь тихонечко стукнули!
   - Ой! - подскочил Стас на месте. - Кубатай!
   И бросился открывать. Распахнул дверь - а там...
   - Опять пришел! - пискнул Стас, отбегая. А здоровенный пингвин потоптался у двери, разжал плавники - и высыпал у порога горку свежей рыбы!
   - Он дрессированный, - понял я. - Пингвин-спасатель, как сенбернары! Стас, ура!

Глава седьмая,

   в которой Иван-дурак ломает меч и это приводит к непредсказуемым результатам
   (Рассказывает доктор Ватсон)
   Признаться, манера Кубатая забираться в книги, названий которых мы не знали, несколько пугала меня. Вот и на этот раз Холмс не споря загрузил под шкаф книжный томик, мы влезли в магический шкаф, подождали минутку... Иванду успел сменить дикарский кинжал на огромный меч. Видно, недоброе предчувствовал черный великан.
   - Пора, пожалуй, - решил Кубатай, открывая дверцу и выпрыгивая наружу. Мы услышали плеск и басовитый возглас: "Ой!" И все это - в кромешной тьме, царящей снаружи шкафа.
   - Я иду на помощь! - с этим криком Смолянин выпрыгнул следом. Потом тяжело плюхнулся Иванду, и мы услышали его невозмутимый голос:
   - Что разлеглись-то посередь лужи, а? Еще мудрецы... Хуже детишек малых. Глаз да глаз за вами надобен...
   Осторожно выйдя из шкафа, мы оказались по колено в мутной холодной воде. Была ночь. Несколько звезд робко светили в разрывах туч.
   Шкафа за нашими плечами больше не было.
   - Мрачноватый мирок... - Холмс поежился и порылся в карманах. - Трубочным зельем побалуюсь - сразу уютнее станет.
   Держась за руки как дети, - лишь огонек в трубке Холмса служил нам ориентиром, - мы пошли вперед.
   - Очень это обидно, что я в луже промок, - сказал Смолянин. - Вот кто знал, куда и как? Сколько прошли, а еще такой лужи не встретили... чудно. Кто здесь живет-то, в глухомани этакой?
   - Это еще не глухомань, - возразил Кубатай. - Вон недалече как бы свет теплится. Люди здесь живут, может, еще кто. И мы уж давайте, друзья, маскировку соблюдать. А заодно помните - я снова не Кубатай, а Кубату. Осторожность нужна.
   Мы шли в сумраке; темнота густела позади и спереди, но скоро вдали замерцали огни. Крутой косогор заслонял мутное небо, а внизу раскинулось большое селение. Туда мы и поспешили в надежде на жаркий огонь, стены с крышей и дверь - отгородиться от ночи.
   Вскоре мы наткнулись на запертые ворота; впрочем, рядом была сторожка, а в сторожке сидел человек. Он изумленно вскочил и с фонарем поспешил нам навстречу.
   - Кто такие, откуда едете, чего с собой везете? - неприветливо спросил он.
   - Мы люди мирные, дела у нас у всех разные, добрались вот до вас, - сказал Смолянин. - Я, например, Мак-Смоллет. Чего еще-то?
   - Да ничего, ничего, мы гостям завсегда рады, - заверил его привратник. - Я-то еще нелюбопытный, а вы вот погодите, вас еще доймут расспросами! Уж подумаешь, старый Горри полюбопытствовал... К нам нынче кто только не забредет. Даже эти... как их... маленькие такие... В "Пони" придете, так сами удивитесь.
   Привратник пожелал нам доброй ночи, и мы прошли. Кубатай возбужденно зашептал:
   - Слышали? "Маленькие такие..." Уж не о мальчишках ли он?
   - Всякое случается, вот как повезет - и не встанешь от радости! - поддержал его Мак-Смоллет. - Неужто и отыщем детишек?
   Я заметил, что говорить он, впрочем, как и Кубату, стал вроде как по-другому. Видимо, сказывалась книга, в которую мы попали.
   Трактир, если приглядеться, обещал уют. Он стоял у дороги, два крыла его упирались в склон холма, так что окна второго этажа были сзади вровень с землей. Дверь украшала гордая вывеска:
   ""ГАРЦУЮЩИЙ ПОНИ", содержит Лавр Наркисс".
   Кубатай неожиданно приосанился, стал словно бы выше ростом, и от фигуры его распространилась такая сила, что все мы оробели:
   - Не в добрый час попали мы сюда, друзья... Ох и тяжкая же доля досталась жителям этого мира. Тьма сползает на землю... - Кубатай ненадолго замолчал, потом встряхнулся и продолжил: - Впрочем, что нам с того? Пацанов выручим, перекусим на дорожку и - в ближайший шкаф.
   - Оно бы неплохо, можно и за ужин не платить... - робко пискнул Смолянин. Я согласно покивал, но Кубатай удостоил нас таким взглядом, что я отвел глаза, а бедный переводчик присел и неохотно проронил:
   - Можно и заплатить.
   И мы вошли в трактир.
   Навстречу нам пулей вылетел лысый краснолицый толстяк в белом переднике. В руках у него был большой поднос с грудой обглоданных костей.
   - Добрый вечер, добрый вечер, добрые господа, - затараторил он. - Что угодно, чем услужить могу?
   - Поесть, попить, поговорить, - сурово ответил Кубатай. - Вы - господин Наркисс?
   - Вот именно! - обрадовался толстяк. - А зовут Лавр. К вашим услугам! Поесть - накормим, попить - упоим, поговорить - заболтаем.
   - Где дети?! - перешел прямо к делу Кубатай.
   - Какие дети? - округлил глазки толстяк.
   - Двое, мальчик и... мальчик. Стражник у ворот признался нам: прошли, дескать, маленькие...
   - Так то ж хоббиты! - расцвел в улыбке толстяк. - Господа Крол, Брендизайк, Скромби и Накручинс!
   - Дьявол, - выругался себе под нос Кубатай. - Не люблю этот перевод... Итак, Лавр, детей в трактире нет?
   - Мальчик-конюх, девочка-посудомойка, поваренок...- начал перечислять трактирщик. Кубатай повернулся к нам:
   - Что будем делать, друзья? Вернемся?
   - По какой такой причине? - Холмс прочистил трубку и пояснил: - Мы ведь отдохнуть хотели. А потом, со свежими силами, - за поиски.
   - Как бы оно не вышло чего, - изрек Смолянин. - Однако же уходить не покушав - дело скучное. Шерлок верно говорит - можно и переночевать.
   Я представил себе уютный трактирный зал, пиво, мягкую постель... Взмолился:
   - Давайте передохнем!
   - А ты, Иванду? - Кубатай решил выяснить мнение всех. Негр пожал плечами:
   - Сударь мой Кубату, я - воин и не стремлюсь к уюту. Стремление защитить малых и слабых - главное, что мной движет. Но друзья наши устали. Погреться, выпить, закусить - это все прекрасно.
   - Решено! - махнул рукой Кубатай. - Лавр! Комнату с пятью постелями и вкусный ужин!
   Через несколько минут мы уже сидели в маленькой уютной комнате и ели горячий бульон, заливное мясо, ежевичный джем, свежевыпеченный хлеб, вдоволь масла и пол головы сыра. Специально для Иванду принесли крынку молока и тарелку с солеными огурцами.
   - Неплохо, неплохо, - бормотал Смолянин, прожевывая яства. - Только хорошо бы еще чего-нибудь домашненького, естественного... консерву какую-никакую...
   - Увы, не захватил, - с явным сожалением в голосе откликнулся Кубатай.
   - Если вас удовлетворят скромные достижения девятнадцатого века в искусстве консервирования... - неожиданно велеречиво начал Холмс, - то ананасовый компот - к вашим услугам!
   И он извлек из кармана небольшую жестянку. На мой удивленный взгляд Холмс, потупившись, признался:
   - Да, милый друг, я часто беру с собой эти простые и сытные продукты. В лондонских доках, баскервильских торфяных болотах, провинциальных гостиницах - всюду они выручали меня.
   ...Нередко, помогая ему в расследованиях, я испытывал невыносимый голод. И был уверен, что и друг мой испытывает то же самое.
   Но я проглотил обиду. К сожалению, только обиду...
   Мы уставились на жестянку. Мы предвкушали вкус ананасового сока. Мы поняли, что никогда в жизни не ели ничего вкуснее. Жалко лишь, что в трактире не оказалось консервного ножа...
   Первым за банку принялся сам Холмс. Повозившись пару минут, сломав перочинный нож и погнув вилку, он смущенно отдал консерву Смолянину.
   - Как бы ее открыть, так или этак, - бормотал Смолянин, вертя банку. - Если бы поддеть хорошо или подцепить крепко...
   Послушав его с минуту, Иванду покровительственно хлопнул Смолянина по плечу, вынул свой огромный меч, нацелил его на банку и налег на рукоять...
   Раздался треск, звяканье ломающейся стали, и в руках Иванду оказался... обломок меча!
   - Кладенец... - убитым голосом запричитал негр. - Кладенец... Любимый меч... Кейсероллом даренный... Ох...
   Схватив злополучную банку, он метнул ее за окно. Потом сел, баюкая в руках сломанный посередке клинок.    - Не горюй, - постарался утешить его Кубатай. - Всякое бывает. Есть здесь один герой, Арагорн, так ему сломанный меч целое королевство принесет!
   - Как это? - скорбно прошептал негр.
   - История долгая, - задумчиво произнес Кубатай. - Да что еще делать после ужина, как не байки трепать? Расскажу...
   И он пустился в долгое повествование о каком-то кольце, малорослом народце - хоббитах, злом чародее Сауроне и прочих сказочных ужасах. Я, признаться, не слушал. Подремывал, глядя на пыхтящего трубкой Холмса, пылающий в камине огонь, выковыривающего грязь из-под ногтей Смолянина...
   - Вот так все и закончится! - громко объявил Кубатай, разбудив меня. Иванду, подавшись вперед, с полуоткрытым ртом смотрел на генерала. Тихо произнес:
   - Да это... это ж покруче Кащея будет!
   - В какой-то мере, - признал Кубатай.
   - Дела... - Иванду уставился на сломанный меч в своих руках. - Может, выйдем в общий зал, с народом пообщаемся?
   - Зачем? - забеспокоился Кубатай.
   - Ну... Обидно все же, в такой книжке интересной побывать, а ничего толком не увидеть.
   - Пойдем...
   Я неохотно вылез из кресла и последовал за спутниками.
   В зале собрался самый разнообразный и пестрый народ. Я разглядел посетителей, когда глаза привыкли к тамошнему свету, чтобы не сказать полутьме. Лавр Наркисс разговаривал с какими-то коренастыми, крепкими мужичками, похожими на лондонских угольщиков. Кубатай шепотом сообщил, что это гномы, но я ему не совсем поверил. Кроме гномов и людей сельского обличья в зале толкалось немало невысоких, бойких, говорливых парнишек. Вначале я принял их за местную молодежь, потом увидел, что босые ноги "молодежи" покрыты густым слоем шерсти, и обомлел.
   - Это они и есть, - тихо объявил Кубатай. - Хоббиты! Им и предстоит с врагом бороться!
   - Таким малышам? - Иванду недоверчиво глянул на Кубатая. - Что творится... что творится, а?
   Мы сели за пустой столик в углу и принялись попивать кисловатое пиво, разглядывая компанию хоббитов, рассказывающих какой-то вздор местным завсегдатаям. Чем дальше, тем больше умилялся Иванду:
   - Какие они славные, верно? Точь-в-точь как кролики, что мне в детстве маманька подарила... Ох пропадут же они... Ох пропадут...
   - Не бойся, - успокоил его Кубатай. - Им поможет Арагорн!
   - А? - слабо донеслось из-под стола. - А? Я! Арагорн... всегда поможет...
   Мы в ужасе уставились под стол. Там, в пивной луже, валялся крепкий, загорелый дочерна человек. Делая слабые попытки подняться, он пьяно улыбался нам.
   - Ты кто? - ошалело спросил Кубатай.
   - Ара... Ара... Арагорн! Вот! Руку дай... не надо, я сам...
   - Где твой меч? - возмущенно спросил Иванду.
   - Меч? - На мгновение глаза Арагорна протрезвели.- Да, был... Я его гномам на пиво сменял. Все равно... ик!.. сломался... Мой меч, что хочу, то и делаю...
   - Тебе же пора хоббитов выручать! - прошипел Кубатай. - Очнись, герой!
   - Хоббиты? - Арагорн оперся об пол. - Да, помню-помню... Так что, мы будем хоббитов спасать или так и останемся под столом?
   И с этим риторическим вопросом Арагорн, блаженно щурясь, погрузился в сон. Дальнейшие попытки его поднять выдавили из бедного героя лишь жалобную фразу:
   - Враг то и дело ставит мне ловушки... Тяжко! Темно!
   - Да, - мрачно сказал Кубатай, - Арагорн, потомок славного рода, спился!
   - Древнее золото редко блестит... - пьяно прокомментировал Арагорн из-под стола.
   - Беда! Кто же хоббитов спасет? - с мукой в голосе вопросил Кубатай.
   - Я.
   - Кто? - взвился Кубатай. - Кто сказал "я"?
   - Я, Иван-дурак, русский богатырь, - гордо ответил Иванду.
   - Иван! Но ты не можешь! Ты настоящий! - вскричал Кубатай. Иван пожал плечами:
   - А кто разберет, где настоящие, а где придуманные?
   Холмс, ты - сможешь?
   Холмс покачал головой:
   - Вот так-то, Кубату. Ловите Кащея сами - а я здесь правому делу подсоблю. Все одно - без кладенца я вам не помощник.
   - Иван, тут отсталость... древность...
   - Электричеств всяких и у нас нет, - твердо ответил Иван.
   - Так оно так, но вроде как и Русь защищать надо, - вступил в разговор Смолянин, - да и дружки у тебя как-никак...
   - Дураков на Руси немерено, найдутся защитнички, а друзья - поймут.
   Иван был непоколебим...
   - Здесь бананов нет, - неуверенно заявил Кубатай. На мгновение Иван дрогнул, потом махнул головой:
   - Выдюжу!
   - Иван, но в конце-то концов ты же негр! - прибег к крайнему средству Кубатай.
   - Что ж, у каждого - свои недостатки. - С этими словами Иван стащил с пьяного Арагорна зеленый, в пивных пятнах плащ, набросил на плечи и твердой поступью направился к хоббитам...
   Впрессовываясь в крошечный платяной шкаф, стоящий в нашей комнате, Кубатай причитал:
   - Боже! Как же так! Иван... Иван...
   - Спаситель наш, - хмуро подтвердил Смолянин. - Так уж повернулось да вывернулось, что спас, не продал...
   Я закрыл дверцу шкафа - и открыл ее вновь, уже в библиотеку Кащеева замка. Кубатай на четвереньках выполз из шкафа, сел у поредевшей книжной стопки и сказал:
   - Если бы вы знали, Холмс, как мы обязаны Ивану! Если бы не он...
   - Скопытились бы мы, верняк. - Смолянин пристроился рядом с Кубатаем и грустно добавил: - Князь-то, собака киевская, падла пустозвонная, приказал Ивану найти нас. Порешить хотел, козел...
   И вот что рассказал Смолянин.